Богиня. Тайны жизни и смерти Мэрилин Монро

Информаторы сообщили ФБР, рассказывает Кейн, что министр юстиции провел день где-то «в пустыне возле Лас-Вегаса, причем не с одной, а с двумя девушками на одеяле. Кто-то из преступного клана, воспользовавшись аппаратурой для телесъемки, сделал фотографии… и мы получили сведения о том, что мафия собирается этими снимками шантажировать министра юстиции Соединенных Штатов. Достоверность этой информации подтверждали и другие источники».

По словам Кейна, предупредить Роберта Кеннеди об опасности выпало на долю Кортни Эванса, посредника между департаментом юстиции и Эдвардом Гувером. Министр юстиции, говорит Кейн, был в характерном для него виде: рукава закатаны, ноги лежали на столе. Выслушав, он неожиданно спросил, что Эванс собирается делать в предстоящие выходные. На этом их разговор и закончился. «Придать этому факту меньше значения, наверно, было нельзя, — полагает Кейн. — Потрясти его или заставить смутиться было так же невозможно, как полететь на луну».

Бывший помощник директора ФБР Эванс этот конкретный эпизод не припомнил, но заметил: «Вероятно, все именно так и случилось. Ходить на ковер с подобного рода информацией мне приходилось много раз. Такова была обычная реакция Бобби Кеннеди».

Он добавляет: «Когда мне доводилось сообщить министру юстиции о голословных утверждениях в адрес президента, он никогда не говорил ни «да», ни «нет». Он обычно оставался беспристрастным. Когда речь касалась его, он просто говорил: «Я не могу отвечать за то, что болтают обо мне другие люди». Я приходил туда, чтобы передавать информацию, но никак не для того, чтобы ее получать».

Эванс, которому довелось много ездить вместе с Робертом Кеннеди, вспоминает: «Единственным местом, где он в конце дня уходил один, был Лос-Анджелес. Тогда я подозревал, что он встречается с Мэрилин Монро. То, что было для меня только подозрением, другим было известно точно».

Неосмотрительность братьев Кеннеди была неразумной бравадой и не могла оставаться не замеченной их врагами. Роман с Мэрилин был явной оплошностью, поскольку доверять ей уже было нельзя: к концу 1961 года актриса как личность начала уже деградировать.

Примечания

1. Блюдо из лапши, подаваемое с пряным мясом и сырным соусом.

2. В рапортах бюро расследований при окружной прокуратуре Лос-Анджелеса за 1961 год имеются сведения о том, что Питер Лоуфорд занимался сбором денег в пользу соратника Коуэна Кэнди Барра, находившегося в то время за решеткой по обвинению в сбыте наркотиков. Лоуфорд «отчаянно стремился» получить компрометирующие звукозаписи с «вечеринок», которые он посещал в гостиной Барра.

3. При написании этой книги я обращался к Синатре, но получил отказ — так он обычно поступал во всех подобных случаях.

4. Первый понедельник сентября.

Глава 34

Примерно на протяжении недели в трубке контактного телефона радиостанции Ки-Ди-Эй-Уай в Лос-Анджелесе раздавался один и тот же женский голос. На звонки отвечал Том Клей, известный в ту пору диск-жокей. «Я спросил имя женщины, — рассказывает Клей, — потому что это единственный способ представить человека в эфире; она ответила, что назовет себя при условии не объявлять имени. Было похоже, что она очень напугана, и я пообещал. Тогда она сказала: «Я Мэрилин Монро». На что я возразил: «О'кей, в таком случае — я Фрэнк Синатра», — и повесил трубку. Она снова позвонила и была по-настоящему взбешена. Три или четыре дня спустя она спросила, не могу ли я выпить с ней чашечку кофе».

Том Клей все еще не верил своей заочной знакомой, однако пошел по адресу, названному женщиной. Сейчас он с точностью не может припомнить, где это было, но, судя по описанию, скорее всего он оказался в квартире на Дохени. Женщина, которую он там увидел, на самом деле была Мэрилин Монро.

Она в пляжном халате, с шампанским в руках пригласила Клея пройти в дом. Дело было в 9.30 утра. Соблазнить его, рассказывает он, хозяйка и не пыталась, она позвала его для того, чтобы излить душу. По всему чувствовалось, что женщина пребывала в глубоком смятении.

«На протяжении трех недель, — вспоминает Клей, — я заходил к ней почти через день и оставался там около часа. Больше всего ее интересовала моя семейная жизнь, моя жена и мои дети. Ей хотелось узнать о моих детишках мельчайшие подробности. Она интересовалась моей малышкой, которую я называл «Рибел»1, потому что она была сущим дьяволенком. Однажды я спросил ее: «Как вы можете быть такой одинокой?» Мэрилин ответила: «Вы когда-нибудь были в доме, где сорок комнат? Умножьте мое одиночество на сорок».

Жизнь Мэрилин в Лос-Анджелесе теперь была в опасном вакууме, более опасном, чем представлялось окружающим. Глория Романова, часто встречавшаяся с Мэрилин Монро летом 1961 года в пору их сближения с Фрэнком Синатрой, говорит: «Несколько раз она мешала спиртное и снотворное, тогда ее приходилось откачивать. Это были очень опасные моменты».