Богиня. Тайны жизни и смерти Мэрилин Монро

«Кафе де Пари», лучше известное как лавка студии «XX век — Фокс», было переполнено оживленными студийными «шишками» и свеженапомаженными торговцами. Гости собрались за стаканчиком виски с содовой. На закуску подавались такие звучные имена как Сьюзан Хейуорд, Джин Крейн, Джун Хейвер, Анн Бакстер, Грегори Пек и Тайрон Пауэр. У бара порядком уставший агент печати просил налить ему пятый хайбол, когда он поднял глаза к входу и увидел только что пришедшую Мэрилин Монро, недавно приобретенную студией старлетку. Она стояла там среди медленно воцарявшейся тишины, белокурое создание в черном без бретелек платье для коктейля. Слегка запыхавшаяся, она напоминала Золушку, явившуюся из кареты-тыквы. Пока давно признанные звезды кино оценивающе разглядывали ее, Мэрилин Монро, на счету которой едва набралось пятьдесят минут экранного времени, оказалась в центре внимания!.. Наконец, когда гости расселись, блондинка заняла место во главе стола номер один по правую руку от президента компании Спироса Скураса».

Зрители уже вынесли свой вердикт. Незначительные роли Мэрилин в кино вызвали бурный поток посланий от почитателей. Ее изображения в дешевых журналах сделали ее «пин-ап»3 страны — «мисс Творожный Пудинг 1951» для американских войск в Германии. Теперь, утро спустя после того, как она взяла штурмом Спироса Скураса, Даррил Занук был вынужден поддаться давлению. Жалование Мэрилин подскочило до 500 долларов в неделю, и Занук распорядился, чтобы ей давали больше ролей. Благодаря вмешательству ее приятеля, Сиднея Сколски, ей позволили работать на другой студии, где с ее участием собирались снять изысканный фильм «Ночная схватка» по пьесе Клиффорда Одетса. Вскоре «Нью-Йорк Уорд-Телеграм» назовет ее «сильной актрисой, одаренной молодой звездой».

Мэрилин никогда не забывала обхаживать друзей из отдела печати. Сейчас это сослужило ей хорошую службу. В тот год в журнале «Лайф» появился ее портрет вместе с фотографиями других старлеток. Осенью Рой Крафт позвонил Руперту Аллану, редактору журнала «Лук» на Западном побережье, и Теду Страуссу, его коллеге из «Колльера».

Руперта Аллана, высокообразованного выпускника английского Оксфордского университета, долго уламывать не пришлось. Он терпеливо ждал, как большинство мужчин в его положении, пока Мэрилин закончит одеваться в своей тесной квартирке. С добродушной улыбкой наблюдал он за тем, как Мэрилин выполняет заученные упражнения перед камерами и распространяется на тему анатомии человека в изложении флорентийских докторов. Взыскательным взглядом осмотрел он недорогие репродукции Дюрера, Фра Анжелико и да Винчи, прикрепленные клейкой лентой к стенам.

Интерес Аллана еще больше возрос, когда рядом с постелью увидел он портрет женщины в черном, но это была не Сара Бернар и не Гарбо, а итальянская актриса Элеонора Дузе. Через несколько дней Аллан превратился в консультанта Мэрилин в области искусства. В будущем ему было суждено стать ее пресс-агентом и другом на всю жизнь. Другими словами, «Лук» почтил Мэрилин своим вниманием, поместив ее фото на обложке читаемого по всей стране журнала. Он также объявил всему миру, что эта голливудская актриса желает упражнять свой ум.

На студии Теду Страус су из «Колльера» сказали, что Мэрилин боится давать интервью для большой статьи, и посоветовали ему пригласить ее на обед. Страусе совершил паломничество на ту же квартиру, дождался актрису и пригласил ее к Романову. Там ему воочию пришлось испытать тот эффект, который она производила на окружающих, в данном случае на зал, полный народу.

«Это было настоящее явление, — вспоминает Страусс. — На ней было что-то красное. Она казалась полуголой и полуодетой, с вырезом почти до пупка. Она вошла и начала спускаться по лестнице, и жизнь вокруг словно замерла. Все таращились на нее, — помнится, что освещение сделало их глаза похожими на пустые глазницы черепов, — создавалось впечатление приема на кладбище. Но это еще было не все. Я ожидал увидеть составленную из заученных фраз и движений маленькую девочку, мечтавшую сделать карьеру любым способом. Мнение мое, когда я уходил с обеда, не изменилось. Она делала то, чего от нее ожидали люди, в то же время неуверенно, отчаянно пыталась справиться с тем, что ей досталось по наследству. Мы разговаривали об актерской игре, но она много также говорила о детях, — о детях, которые, став взрослыми, сумели бы пойти собственным путем».

* * *

В тот 1951 год, когда совершился ее прорыв в кино, Мэрилин исполнилось двадцать пять лет. Из квартиры, которую она снимала вместе с преподавательницей актерского мастерства, актриса переехала и снова вернулась к прежней, скрытой покровом тайны, личной жизни, пока не получил широкую огласку роман с Джонни Хайдом. Обычно она жила одна, но некоторое время ее одиночество скрашивала молодая актриса, с которой Мэрилин познакомилась на благотворительном бейсбольном матче несколько лет назад. Новую подругу звали Шелли Уинтерс. Они делились историями о несчастных любовных приключениях, неродившихся детях и неуважительном отношении к шоу-бизнесу.