Богиня. Тайны жизни и смерти Мэрилин Монро

Крафт отнесся к делу с чисто профессиональной сметливостью. Он предложил Мэрилин сфотографироваться с любимым чемпионом Америки. Когда Ди Маджо появился на съемочной площадке, где с участием Мэрилин снималась картина «Обезьяньи проделки», его уговорили сфотографироваться в компании с Мэрилин Монро и Кэри Грантом. Снимок с Ди Маджо, который выглядит так, словно ему очень хотелось быть кем-то другим, тотчас опубликовали во всех изданиях страны. Лицо Кэри Гранта было аккуратно отрезано. Так Америка стала свидетельницей рождения новой романтической истории.

Сплетни о любовной парочке будут муссироваться в прессе на протяжении двух лет, пока заголовки газет не запестрят сообщениями о браке. Для самих виновников слухов, особенно Ди Маджо, все было не так просто.

Джозеф Пол Ди Маджо — коренной итальянец. Он был восьмым в семье сицилийской четы, иммигрировавшей в Соединенные Штаты на стыке веков. Его отец, Зио Пепе, был рыбаком. После неудачной попытки прижиться в рыбацкой деревушке на Севере, он перевез детей в Сан-Франциско. Произошло это за год до рождения Джозефа. В то время Сан-Франциско был еще неиспорченным городом, но портовая жизнь изобиловала трудностями. Не только рыболовный промысел, но и жизнь на берегу была полна опасностей, и, чтобы завоевать свое место под солнцем, приходилось вертеться. Вместе с иммигрантами пересекли океан и жестокие сицилийские нравы. Насилие считалось нормой.

Молодого Ди Маджо ждала участь рыбака, но он разочаровал своего отца. Он не слишком любил лодки и страдал от морской болезни. По этой причине отец и братья даже за человека его не считали. Он предпочитал держаться подальше от их насмешек и где-нибудь на песке учился играть в бейсбол, взяв вместо биты сломанное весло. Такое времяпрепровождение считалось несерьезным, и Ди Маджо на многие годы утратил то, что ценится итальянцами больше всего, — уважение братьев.

Уважение к нему вернулось, когда ему исполнилось девятнадцать. Играя за команду «Тюлени Сан-Франциско» (San-Francisco Seals), юноша установил рекорд Тихоокеанского побережья, благополучно получая очки на протяжении 61 игры. К нему стали присматриваться искатели молодых талантов, и в 1936 году двадцатидвухлетний Ди Маджо уже играл в бейсбол на стадионе «Янки» в Нью-Йорке. В течение следующих пятнадцати лет, за исключением короткого перерыва на заключительном этапе войны, когда Ди Маджо служил в военно-воздушных силах, публика, как завороженная, следила за спортивным мастерством своего любимца. В 1941 году — за несколько месяцев до событий в Пирл-Харборе — Ди Маджо в 56 играх подряд выбил 56 очков — причем одно было получено с помощью чужой биты, когда его собственную украли. Таким образом, достигнутый спортсменом результат превзошел последний рекорд, который и сегодня остается непобитым. «Нью-Йоркские янки» выиграли призовой вымпел и Американский чемпионат по бейсболу. Музыкальные автоматы по всей стране распевали песенку, написанную специально для него:

В Храме бейсбольной славы будет он царить,
И будут дети внуков наших его боготворить.
Имя Ди Маджо у всех на устах,
Удар его противникам внушает страх.

После войны Ди Маджо продолжал играть, приводя публику в неистовство, но его преследовали травмы и болезни. Годы славы достались ему с невероятным трудом. Он и сам не берег себя, предаваясь бражничеству больше, чем выносил его измученный язвами желудок, и выкуривая по две-три пачки сигарет в день. Некоторое время он даже состоял в браке — с блондинкой, будущей звездой экрана. Дороти Арнольд подвизалась в качестве певицы в одном из ночных клубов Нью-Йорка. С Ди Маджо они поженились в 1939 году, под радостные песни жителей Сан-Франциско, вышедших на улицы города и в знак приветствия размахивавших итальянскими флагами. Четыре года спустя Дороти, обвиняя Ди Маджо в жестокости, подала на него в суд, и они развелись.

Теперь в возрасте тридцати семи лет Ди Маджо был богат, свободен и, вероятно, очень одинок. Король бейсбольного поля вышел в путь на поиски королевы. Ему показалось, что в Мэрилин Монро он нашел ее. После встречи в «Вилла Нова» Ди Маджо стал усиленно ухаживать. Последовали новые свидания и, возможно, физическое завоевание. Рассказывали, что поначалу Ди Маджо, знававший и другие постельные триумфы, как будто даже бахвалился. Потом для прессы Мэрилин скажет, что она «вечером другого дня снова ужинала с ним, и в другие вечера тоже, так продолжалось до его отъезда в Нью-Йорк».