Богиня. Тайны жизни и смерти Мэрилин Монро

Один их близкий друг заметил: «Кроме личного обаяния, — к тому же величайшего в истории, — в Артуре ее привлекало вот что: он был человеком, включавшим целую систему социальных идей, доведенных до чистоты благодаря большой начитанности».

Все это было через двенадцать месяцев после того, как Мэрилин напрасно пыталась убедить Ди Маджо прочитать «все от Мики Спиллейна до Жюля Верна». В день рождения Ди Маджо Мэрилин подарила ему золотую медаль к его цепочке для часов, где записала цитату из «Маленького принца» Антуана Сент-Экзюпери: «Настоящую любовь глазами не увидишь, зорко одно лишь сердце, потому что глаза могут обманывать». Озадаченный Ди Маджо спросил: «Что значит эта чертовщина?» С Артуром Миллером роли их поменялись местами: вопросы задавала Мэрилин.

Она, как и раньше, восхищалась интеллектом Миллера, но вскоре она будет твердить: «Я люблю мужчину, а не его ум. Артур Миллер, который привлек меня, был человеком, излучавшим тепло и дружелюбие. Артур помог мне переделать себя. У меня всегда была неуверенность в себе. Артур помог мне преодолеть это чувство».

Мэрилин, в свою очередь, также была причиной перемен в Миллере. «Миллер был влюблен по уши и серьезно, — скажет потом Норман Ростен. — Видеть это было отрадно».

Миллер сказал репортеру «Тайм» Роберту Эджемиану: «Она самая женственная из женщин, какую можно себе представить. Находясь рядом с ней, хочется умереть. Эта девушка находит отклик в душе каждого мужчины. У большинства из них в ее обществе выпячиваются те качества, которыми человек наделен от природы: пустозвон становится еще большим пустозвоном, стеснительный стесняется еще пуще, скромный делается скромнее. Она похожа на магнит, который вытягивает из самца присущие ему качества».

Миллер был совершенно убежден в том, что склонность Мэрилин к адюльтеру сильно преувеличивали. «Безусловно, у нее были мужчины, — говорил он, — но она никогда не кочевала с одной постели на другую, от одного мужчины к другому. Каждая связь была наполнена для нее смыслом и строилась на ниточке надежды, порой ошибочной. Я знавал работниц патронажа с более пестрым прошлым, чем у нее».

Драматурга Миллера в Мэрилин восхищала ее честность, он считал ее «буквально неспособной говорить что-либо, что не являлось правдой». Он сказал, что как актриса, «она либо сделает взаправду, либо объявит забастовку. В ней есть что-то, что заставляет в любой ситуации выискивать элементарную правдивость. Конечно, в актерской игре это жуткая вещь. Она позволяет вам добраться до сути».

Миллер говорил о навязчивом беспокойстве Мэрилин из-за того, что у нее нет образования. «Бывало она подойдет ко мне и скажет: «На днях я услышала новое слово, что оно значит?» Недавно она спросила меня о слове «impermeable» (непроницаемый). Порой она неправильно произносит слова, так вместо «внутривенно» она могла сказать «внутрьвенно» («intraveniously» вместо «intravenously»). Но она хотела учиться».

Миллер вспоминал об одном эпизоде, когда Мэрилин читала книгу об искусстве Гойи. «Когда я разговаривал с ней по телефону, она сказала мне: «Я еще не добралась до сути». В другой раз, когда я позвонил ей, она сообщила: «Я прочла уже две трети, но до сих пор не разобралась». Правда состояла в том, что книга попросту была построена на предположениях и не содержала ничего существенного. Когда Мэрилин добралась до конца, она сказала мне: «Что ж, я закончила ее, но так ничего там и не нашла. Зачем они написали ее?» Это был хороший вопрос. Именно так следует читать книги».

Корреспонденту «Тайм» Миллер сказал: «Вместо того чтобы потерять веру в жизнь, а для этого у нее имелись все основания, она сохранила способность чувствовать и искать подлинную дружбу. Ей больше не хотелось разбрасываться. Ей так часто твердили, что она была никчемной девчонкой, ничего не стоящей, что у нее сформировалось невероятное по масштабам самоуничижение. Сейчас она освобождается от этого».

Миллер просто потерял голову. Так же, как полагали их общие друзья, и сама Мэрилин. Но ее преследовали все те же, знакомые, призраки — и новый соблазн.

* * *

В первые месяцы 1955 года Джо Ди Маджо еще не оставлял своих попыток вернуть Мэрилин, и сама она пока не полностью освободилась от него. По иронии судьбы, связующим звеном между ними стала семья самого важного в юности возлюбленного Мэрилин Фреда Каргера. Сестра Фреда Мэри вместе с детьми переехала в Нью-Джерси, и Мэрилин часто навещала ее, иногда в сопровождении Ди Маджо.

Каргерам казалось, что Мэрилин и Ди Маджо опять любили друг друга. Ди Маджо играл с Мэри в гольф, а Мэрилин веселила детей необыкновенными кушаньями и шутками.