Богоявленское

Фарух и впрямь был талантливым лекарем и добрейшим человеком, он всегда оказывался там, где нужна помощь, будь то лечение тяжелобольного односельчанина, нужно ли вскопать огород одинокой старухе, нужно ли приютить путника. Все искали помощи у Фаруха, а он часто и платы не брал за работу, считая своим долгом помогать нуждающимся. Многие в Богоявленском сочли, что и женился Фарух от непомерного добродушия. А иначе, как было объяснить, что в доме его на правах хозяйки оказалась дважды вдова, прескверная бабенка Капитолина, отличавшаяся крайне легким нравом, да еще и в весьма затруднительном, для, не первый год вдовевшей женщины, положении. Вновь пришел на помощь, прикрыл срам, не иначе, говорили односельчане. Каково же было людское удивление, когда выяснилось, что родившаяся Полина и впрямь его дочь.

Так Фарух и Капитолина зажили одной семьей, хотя и не венчаной. Это не прикрытое сожительство, стало первым, небывалым случаем для патриархального Богоявленского, но никто не посмел кинуть в их сторону и косого взгляда. Все продолжали любить Фаруха за доброту, отзывчивость и верить в его врачебный дар. Вот и в случае с Васькой, сыном Тишки Попова, Фарух забил тревогу очень своевременно.

К великой радости Поповых, деньги у них появились гораздо раньше, чем они рассчитывали. Тишке, как это уже не раз бывало, помог Митрофан Спиридонович Мищенко, и осенью Ваську отправили в Москву.

Через все село бежали за повозкой, по расхлябанной, осенней дороге, верные Васькины друзья – Мищенко Арсений и Чадин Митька, словно провожали они друга на недавно отгремевшую русско-японскую войну.

– Эх, поскорее бы он вернулся, – с грустью произнес рыжеволосый Арсений.

– Ага, нам друг без друга никак нельзя, – с уверенностью вторил ему Митька.

Так и стояли они под мелким осенним дождем, провожая взглядом повозку, увозящую их друга в далекую Москву, пока не увидели движущий в их сторону экипаж.

– Глянь-ка, какая карета! Кажись, даже у нашего князя такой нет, – удивился Митька.

– И то верно, – ответил Арсений. – К нам ли, иль проездом?

Поравнявшись с мальчишками, экипаж остановился. Не спеша из него, вышел красавец-подполковник в опрятном мундире, с Георгиевским крестом 4 степени и орденом Святой Анны 3 степени на груди, и немного оглядевшись, обратился к мальчишкам на странно-произнесенном для них русском языке:

– Добрый день, господа! Как мне проехать к усадьбе князя Сенявина?

Глава 11.

Готика развивалась в странах, где господствовала католическая церковь, и под ее эгидой феодально-церковные основы сохранялись в идеологии и культуре всех западно – европейских жителей. Идеальным окружением готического замка становилась и пейзажная среда английского парка. Именно в таких традициях была выдержана и усадьба Сенявиных. Наверное, поэтому, немец по происхождению, Михаэль Нейгон мгновенно влюбился в нее.

– Отчего же вы не известили нас о своем приезде? Мы подготовились бы, как подобает. Знаете, я так благодарна вам. Ведь вы, можно сказать, спасли моего сына и мужа во время восстания в Петербурге.

Ольга Андреевна обворожительно щебетала, кокетливо заглядывая в глаза неожиданному гостю. Она была, как всегда бесподобна. Богатое темно-малиновое платье, роскошь которого дополняла необыкновенной красоты брошь из червонного золота розового оттенка с драгоценными камнями в виде летучей мыши, длинные, белокурые волосы, уложенные в сложную японообразную прическу. Весь ее облик говорил о том, что и вдали от столиц, можно не отставать от модных тенденций и оставаться истинной светской барышней. Но Михаэля все это сейчас только утомляло и Петр Иванович, понимающий друга даже по взгляду, обратился к жене:

– Ольга, проверь все ли в порядке на кухне.

Перечить мужу Ольга Андреевна никогда не решалась и поэтому сразу удалилась. А Петр Иванович только деликатно поцеловал супруге руку на прощание.

– А, что, Петя, такие прически нынче в моде? – тихо спросил Михаэль, провожая взглядом Ольгу Андреевну.

– К сожалению, Михаэль, – с грустью ответил Петр Иванович, приглашая друга за бильярдный стол. – Нынче модно сочувствовать врагу, слать поздравительные открытки его императору.

– Невозможно передать Петя, как это тяжело воевать, когда у тебя в тылу царит такое предательство. Остается только догадываться, что это повлечет за собой?

– Но не будем о либеральной элите, будем уповать, что эти меньшинства, лишь временное явление.

– Верно, – поддержал друга Михаэль, разбивая пирамиду.

– Когда не стало Василия Саввича? – спросил он, переменив тему.

– На масленицу, царствие ему небесное! – ответил Петр Иванович, троекратно перекрестившись глядя на образа.

– Жаль! Очень жаль! Он был хорошим человеком. А, что внука его к себе забрал, правильно. Я знал Настю, с такой матерью ему было бы хуже.

– А знаешь, Егор сразу прижился в нашем доме. Особенно его полюбил Андрей. Теперь все его письма из Петербурга скорее адресованы Егору, нежели нам.

– Ничего удивительного Петя, теперь у Андрея появился младший брат, – улыбнулся Михаэль.