Богоматерь Нильская

Любопытство, а вернее бесцеремонность журналистов глубоко шокировали отца Эрменегильда. Белые хотели все увидеть, все записать. Они не только фотографировали часовню, классы (сестру Лидвину своевременно предупредили, и она провела при них урок, который был заготовлен для королевы), но пожелали побывать и в дортуарах, увидеть альковы учащихся выпускного класса и их декор, пощупали кровати, спросили, где находится душевая. Они даже проникли в помещение кухни, где приподнимали крышки на кастрюлях и дошли до того, что попробовали фасоль, которую готовила сестра Кизито. При этом они не обращали, похоже, никакого внимания на речи и пояснения отца Эрменегильда, нахваливавшего титанические усилия и колоссальные успехи правительства в деле воспитания девочек, предпочитая задавать неприличные, неуместные, бесцеремонные вопросы самим лицеисткам: не жалуются ли они на качество пищи? Не чувствуют ли себя слишком изолированными от общества? Что они делают в выходные дни? Есть ли у них возлюбленные? Что они думают о планировании семьи? Кто будет выбирать им мужа – родители или они сами? Кто они – хуту или тутси? Сколько в лицее хуту и сколько тутси? Отец Эрменегильд делал девочкам знаки, чтобы они помалкивали, но некоторые, преисполнившись гордости оттого, что им позволено говорить в микрофон, пускались в пространные ответы, после чего спрашивали: «А меня услышат по радио?»

Пришлось собирать танцевальную группу, поскольку они непременно желали пофотографировать танцовщиц. В спортзале их очень заинтересовали девочки в спортивных костюмах (это были ученицы выпускного класса). Фотоаппараты неудержимо фокусировались на Веронике. Журналисты попросили ее подняться на помост и позировать в одиночку в фас и в профиль. «Великолепно, великолепно, хоть сейчас на обложку!» – говорили они. Глориоза в ярости спросила, почему их интересует одна Вероника. Они расхохотались и сказали: «Ладно, тебя тоже сфотографируем».

Они уже собирались возвращаться к машине, когда отец Эрменегильд напомнил, что они намеревались взять интервью у матери-настоятельницы. «Времени не осталось, – ответили они, – все, что надо, у нас уже есть. Поблагодарите от нас преподобную матушку. Мы хотели бы съездить к истоку Нила. Кто-нибудь может нас проводить?» Возмущенный их поведением, отец Эрменегильд в отместку стал им пространно объяснять, что это невозможно, что дорога испорчена оползнем. «Кстати, – добавил он, – начинается дождь, поезжайте скорее, если не хотите застрять на спуске к столице». Журналист с радио и шофер оценили совет отца Эрменегильда, и, к великому облегчению духовника, микроавтобус вскоре отчалил.

Королеву ждали долго. На каждом холме главы местных ячеек постарались собрать все трудоспособное население. Многие отлынивали. Особенно женщины. У них всегда есть то невыполотое поле гороха или проса (это не терпит отлагательства), то больной ребенок (он не вынесет долгого висения за спиной под солнцем иди дождем). В конце концов удалось все же собрать достаточное количество народу, чтобы расставить по обочинам дороги на протяжении двух километров. Детям из начальной школы, находившейся рядом с деревней, раздали бельгийские и руандийские флажки. Воспитатель показал, как ими надо размахивать, и еще раз повторил с ними песню, которую написал специально для приветствия королевы: «Пойте так, как будто перед вами президент», – велел он.

В лицее все бурлило. Лицеистки, многие из которых не сомкнули ночью глаз, поднялись задолго до утреннего звонка и скрипа ворот. Они переговаривались, ссорились из-за зеркала, расчесок, тюбиков с кремом «Венера Милосская». Беспрестанно расчесывались, завидуя тем, у кого волосы были выпрямлены. Каждая придумывала, как сделать, чтобы королева, а еще лучше сопровождающая ее госпожа министр, заметила именно ее. Но как этого добиться, если все одеты в одинаковую школьную форму? О каком-то знаке, тем более о подмигивании, не могло быть и речи. Оставалось упражняться в улыбках, полных восторга и восхищения. Некоторые рассчитывали на свой более светлый, чем у других, цвет лица и гладкие волосы, но большинство полагались на случай: вдруг королева остановится прямо перед ними и даже что-нибудь скажет? И потом уже не забудет их. Но это было бы чудом, и помочь тут может только Богоматерь Нильская.