Богомолец

Высокое давление крови в артериях, мало чем отличающееся у крупных и мелких животных, по мнению ученого, продиктовано необходимостью иметь резерв. Когда интенсивность работы мышц, желез и т. д. требует усиления обмена веществ, артериолы —. шлюзы — по сигналу нервной системы рефлекторно увеличивают поставку крови в капилляры, непосредственно питающие клетки тканей.

Подобное местное полнокровие, утверждает Богомолец, было бы невозможно, если верить старым учебникам физиологии. «Равным образом с этой традиционной ошибочной точкой зрения на распределение кровяного давления по различным отделам сосудистой системы невозможно было бы понять происхождение таких патологических явлений, как развитие воспалительной гиперемии или отека».

Экзаменатор наслышан об «оригинальной» гипотезе докторанта. Как не воспользоваться случаем и не убедить молодого человека в том, что он ошибается!

— Начертите кривую распределения кровяного давления в разных отделах сосудистой системы, — просит профессор.

Докторант, естественно, рисует не ту, хорошо известную обоим схему из учебника физиологии, а свою, оригинальную, рожденную в результате собственных раздумий.

Профессор хмурится:

— Никакого представления о физиологии! Придется еще раз пересдать!

— «В следующий раз» означает через неделю? — не скрывая иронии, спрашивает докторант. — Как профессору физиологии, вам, должно быть, известно, что, не имея представления о физиологии, ее нельзя изучить за неделю. Да и взгляды я свои не изменю.

Следующий раз профессор начинает экзамен с вопроса:

— Продолжаете утверждать свое, еретик вы этакий?

— Не отрекаюсь!

Но страсти уже улеглись, вернулось взаимное уважение. Усмехнувшись, профессор ставит отметку.

К сожалению, это вовсе не означало, что докторант убедил экзаменатора в правильности своих воззрений. Только через четверть столетия известный немецкий патофизиолог Гесс в своем учебнике напишет, что А. А. Богомолец первым нарисовал «истинную картину падения кровяного давления от сердца к периферии». Богомолец не согласен и с существующим представлением о происхождении давления крови в сосудах как результате нагнетающей силы сердца и сопротивления движению крови со стороны сосудов. «Как физиологи, так и клиницисты, — напишет он через тридцать лет — в 1940 году, — совершают большую ошибку, когда в своих рассуждениях о механизме различных расстройств кровообращения не принимают во внимание атмосферного давления… представляющего количественно главную движущую силу, которая обеспечивает поступление крови из капилляров по венозной системе в правое предсердие… Сила сердца и вспомогательные факторы кровообращения не могут обеспечить оборот крови. Вспомним, что кровообращение продолжается и при резких падениях кровяного давления — при коллапсе, «нитевидном пульсе», когда, если бы принятые в физиологии схемы соответствовали действительности, сердце не могло бы преодолеть сопротивления капилляров и кровообращение должно было прекратиться».

Новый оппонент пускает в ход, как ему кажется, неопровержимое доказательство собственной правоты:

— Вспомните громадные размеры животных древних геологических эпох. Разве могло бы атмосферное давление обеспечить движение крови по их гигантским телам?

— Я совершенно уверен, — отвечает Богомолец, — что среди наибольших чудовищ прошлых эпох не было великана, у которого расстояние от сердца до наиболее удаленной от него точки по вертикали превышало бы девять метров, то есть высоту столба крови, давление которого примерно равняется атмосферному. Иначе не могло быть явления сифона и, естественно, кровообращения. Какой бы длины ни были гигантские животные древних эпох, высота их должна была подчиняться этому закону.

— Я готов завтра же представить неопровержимые доказательства ошибочности ваших взглядов, господин Богомолец!

— Я буду ждать!

Но экскурс в палеонтологию подтвердил правильность точки зрения Богомольца. Ни в одном описании древних животных-колоссов не было указаний, противоречащих его утверждению. Все эти вымершие чудовища из группы динозавров по длине были разными, иные — огромными, но по высоте все-таки подчиненными закону, до Богомольца никем не замеченному. Для животных, живущих на больших высотах, эта величина, естественно, уменьшается соответственно понижению атмосферного давления.

Однако эту точку зрения ученые далеко не тут же осмыслили и приняли. Уже в Киеве один из его учеников, профессор Н. Н. Сиротинин, провел остроумный опыт, окончательно доказавший правильность богомольцевской концепции. Создав в барокамере очень низкое атмосферное давление, Сиротинин поместил в нее змееподобную ящерицу — желтобрюха, привязанную к дощечке. Пресмыкающееся, прекрасно чувствовавшее себя в горизонтальном положении, тут же погибло, когда экспериментатор поставил его в камере вертикально. Резко сниженное атмосферное давление при этих условиях не в состоянии было поднять кровь на нужную для существования желтобрюха высоту.