«Богородица, прогони!» Кто заказал «наезд» на Церковь?

В 1995 году каждый сотый член Австрийской католической церкви покинул ее (всего в Австрии около шести миллионов католиков). Поводом для этого стал скандал, вызванный обвинениями прессы в адрес архиепископа Вены Ханса Германа Греэра. В печать тогда попали воспоминания монаха М., в которых утверждалось, что архиепископ, будучи преподавателем духовной семинарии, на протяжении ряда лет «успешно домогался малолетних отроков». Недавно эти обвинения подтвердил священник Удо Фишер, который служит сейчас в одном монастыре под началом «голубого кардинала» и сам, по его утверждению, подвергался сексуальному насилию.

В июле 1997 года американская газета Boston Sunday Herald сообщила, что на очередной конвенции Епископальной церкви США был поставлен на голосование вопрос о признании однополых браков и рукоположении в священнослужителей гомосексуалистов. Предложение было отвергнуто с перевесом всего в один голос. Божьи пастыри постановили вернуться к этому вопросу на следующей конвенции.

В том же году Philadelphia Inquirer публикует обращение Англиканской церкви, адресованное «двум с половиной миллионам епископальных гомосексуалистов и лесбиянок», в котором, в частности, говорится: «72-я генеральная Конвенция приносит извинения от имени Церкви своим членам, геям и лесбиянкам… Мы выражаем надежду, что эти слова извинения превратятся в действия терпения и включения в общину».

Вот так – в цивилизованном обществе, терпимом ко всякого рода странностям, фигурально и буквально выражаясь, уже вплотную приблизились к принятию Церквами однополой любви. Между тем сказано:

«Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным; подобно и мужчины, оставив естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах делая срам и получая в самих себе должное возмездие за свое заблуждение» (Посл. к Римлянам 1, 26—27).

Но кого сейчас останавливают «старорежимные» табу? Проблема гомосексуализма среди священства на Западе связана с либерализацией половых отношений, или, как говорят социологи, с секуляризацией (обмирщением) общества и Церкви. Православная же церковь, всегда отстаивавшая ортодоксальные моральные ценности, столкнулась со схожей проблемой, но совершенно по другим причинам.

* * *

Игорь Р. оказался в церкви не случайно. Его мама была женщиной очень религиозной. Настолько сильна была ее вера, что рисковала очутиться на улице с волчьим билетом. Каждый месяц сотрудница закрытого НИИ тайком пробиралась в храм, чтобы причаститься. В ее квартире всегда теплилась лампадка, перед которой она молилась вместе с сыном. Игорь подрос, вступил в комсомол (ради характеристики в университет, как просила мама). С прекрасными отметками окончил психологический факультет МГУ, и тут случились перестройка и гласность. Он бросил диссертацию, престижную работу и ушел в один из подмосковных приходов – обычным псаломщиком.

Я познакомился с Игорем еще в 1991-м. Мы много общались. Он не производил впечатления экстремиста и мизантропа, просто в нем, видимо, говорили утраченные иллюзии, привитые матерью.

Поступив в храм, Игорь вскоре узнал, что Московский патриархат, с его десятками епископов и сотнями священников, оказывается, представляет собой довольно тесный круг людей, где каждый почти все знает о каждом. Знает, когда пострижен, кем рукоположен, где служил, «кто за кем стоит». (А если и не знает, то при желании быстро наводит справки.) Не являются секретом даже те стороны частной жизни клирика, которые можно смело отнести к интимным.

Он вспоминал о первом шоке, в который привел его настоятель. Игорь обратился за благословением перейти в другой приход, ближе к дому.

– В тот приход не ходи, – отрезал батюшка, – вы…т.

– То есть почему? – молодой человек решил, что ослышался.

– А вот так, возьмут и натуральным образом вы…т.

Оказалось, о том храме в церковной среде ходила дурная молва. Утверждали, что его настоятель подпаивал юных служек и насиловал их.

– Почему ж никто не жалуется?

– Жаловались владыке, да у того один ответ: «Христос терпел и нам велел. Такое твое послушание». Они с настоятелем друзья-келейники.

Игорь остался, хотя до храма ему приходилось добираться два часа. Служил еще несколько лет, многое узнал. Пересказывать все это не берусь – слишком кощунственными, почти фантастическими кажутся описания нравов некоторых священников, епископов и даже митрополитов.

* * *

Блаженный Августин писал в своей «Исповеди»: «В эти годы я жил с одной женщиной, но не в союзе, который зовется законным: я выследил ее в моих безрассудных любовных скитаниях».

Этот сюжет не о «противоестественном употреблении», он лишь приглашение к разговору об аскетизме некоторых высших иерархов Русской православной церкви. (Единственный раз в этом «очерке нравов» раскроем подлинное имя фигуранта. Во-первых, потому, что есть десятки свидетельств прелестей его «жития». Во-вторых, он отлучен нашей Церковью, правда, по совершенно иным мотивам.)