Богорождённый

— Да, я знаю, каково это. И когда дела обстоят таким образом, когда у тебя нет никого, днище пустой кружки для эля кажется хорошим другом. Это путь, на который ты встал. Ты же видишь сам.

Герак не ответил, но он видел это. Прекрасно видел.

— Знаешь, что спасло от этого меня?

Герак услышал какое–то движение в тенях позади Ривена, тихое ворчание. Он сразу же узнал его. Девочки Ривена вышли из тени, встав по бокам от хозяина. Они заморгали от естественного света первичного плана, задрали носы к непривычным запахам, которых, должно быть, не чувствовали уже несколько десятков лет. Настроение Герака сразу же улучшилось. Он опустился на колено и протянул руку. Собаки посмотрели на Ривена, как будто спрашивая разрешения.

— Давайте, — сказал Ривен, и они подошли к Гераку, принялись облизывать его руки. Он погладил их по бокам, потрепал по мордам.

— Хорошие девочки, — сказал Герак. — Хорошие девочки.

— Они не могут пойти со мной, — сказал Ривен, и Герак сделал вид, что не слышит надрыва в его голосе. — И даже если бы могли…

Герак посмотрел на Ривена.

— Ты хочешь, чтобы я?

Ривен не отрывал взгляда от своих девочек. Тени кружились вокруг них. Он кивнул один раз.

— Не знаю, сколько им осталось, но хочу, чтобы они провели как можно больше времени на солнце, у себя дома, не у меня.

Герак опустил взгляд, услышав это. Его глаза увлажнились.

— Их дом — рядом с тобой.

— Больше нет, — отозвался Ривен. — Теперь он с тобой. Позаботься о них, стань для них домом, и они станут домом для тебя. Никаких больше кружек с элем. Не разочаруй меня, Герак. Я буду следить.

— Не разочарую, — с улыбкой ответил следопыт, почёсывая собак.

— Прощайте, девочки. Вы спасли меня, и вас люблю.

Долгий миг Герак молчал. Наконец, он поднял взгляд и спросил:

— Как их зовут?

Но Ривен уже исчез.

* * *

Орсин оставил Васена и Эревиса, чтобы в одиночестве поговорить со своим богом. Он выбрал путь через долину Розы, следуя по тому же пути, по какому когда–то провёл их Васен, пока не оказался перед тёмными водами теневого озера. Над Сембией по–прежнему висел саван мрака, которым заволокли небо Шадовар, но в нём появились прорехи, красные линии лучей заходящего солнца. Долина и воды озера были опутаны тенью. Высокие сосны позади него шептались под лёгким ветерком. Жужжали насекомые.

Орсин чувствовал, как прожитые им жизни сливаются с нынешней, как будто все они были прелюдией к этой, к его финалу. Его народ верил, что душа перерождается снова и снова в разное время и в разных мирах в попытке улучшить себя или достичь своей цели. Возможно, дух Орсина наконец достиг своей цели, когда помог Васену в его битве. Он с трудом мог представить свои следующие жизни, и уж точно не мог представить себе жизнь более насыщенную.

В прежние дни он поклонялся мёртвому богу. Но бог переродился у него на глазах. Орсин был паствой из одного человека, но теперь долго это продлится.

Он вытащил священный символ из–под рубахи и поднял его в одной руке. Диск казался тёплым, живым. Он шагнул в тень сосны, на краю тенистого озера, и своим посохом начертил молитвенный круг. Он опустился на колени и стал молиться.

— Владыка теней, — произнёс он. — Услышь мои слова.

Потрясение сменилось улыбкой, когда он услышал в голове голос Ривена.

Ладно, теневой ходок, только встань сперва с растреклятых колен.

* * *

Сложив руки за спиной, Теламонт Тантул смотрел на Тултантар из стеклостального окна. Анклав одиноко парил в небе империи. Надежды Ривалена подняли Саккорс из глубин Внутреннего моря, а его амбиции и нигилизм обрушили город на землю.

Империя потеряла город, но Теламонт потерял двух сыновей. За последние две тысячи лет он плакал лишь дважды. Первый раз — когда узнал о смерти Алашар, а второй — когда узнал, что её убийцей был его собственный сын.

Снаружи поднимались из мрака башни, купола и крыши Тултантара.

— Я не знаю, что ждёт нас в будущем, Хадрун, — сказал он через плечо.

Его самый доверенный советник прочистил горло.

— Ваше всевышество?

— Мир изменился и продолжает меняться. Наше влияние становится всё меньше. И я потерял двух своих сыновей.

— Да, ваше всевышество. Продолжать ли нам… программу с Избранными?

Теламонт вздохнул, кивнул.

— Да. Берите в плен любых Избранных. Допрашивайте всех. Кто–то должен что–то знать. В любом случае, думаю, их сила пригодится нам, когда мы лучше разберёмся в происходящем.

— Кажется, в текущих событиях замешаны сами боги.

— В самом деле, Хадрун.

Шадовар ещё не возвратились на Торил, когда случилось так называемое Смутное время, когда боги ходили по земле, а весь божественный порядок был нарушен и изменён. Теламонт боялся, что скоро произойдут похожие изменения. Он боролся, чтобы сохранить империю во время подобных смут.

— Ваше всевышество, — произнёс неестественным и неловким тоном Хадрун. — Есть ещё кое–что. Это… немного странно.

Теламонт повернулся к советнику.

Хадрун стоял у дверей, глубоко в тени, его мерцающие глаза казались стальными звёздами на тёмном созвездии его лица.

— Что такое, Хадрун?