Богорождённый

Васен покачал головой. Он посвятил себя служению и даже не помышлял о жизни вне долины. У него больше не было семьи, не было настоящих друзей. Паломники и товарищи по оружию уважали его, но не были истинными друзьями. Его кровь и внешность делали его другим. Он проводил жизнь в одиночестве.

— Не знаю. Возможно, останусь здесь. Здесь мой дом.

Оракул улыбнулся, как будто знал, что этого не произойдёт.

— В самом деле. Вот, это должно быть у тебя.

Из кармана своей мантии он извлёк толстую серебряную цепь, на которой висел амулет с розой. Серебро потемнело от возраста.

— Это принадлежало моему отцу…

Васен поднял руки.

— Оракул, я не могу…

— Абеляр Корринталь, повелитель рассвета, мой отец, хотел бы, чтобы это было у тебя. Я об этом знаю.

Васен почувствовал, что краснеет. Он не мог отказать Оракулу. Он наклонил голову, позволяя надеть на себя амулет. От прикосновения символа, который однажды носил повелитель рассвета Абеляр, волоски на его шее встали дыбом.

— Оно поблекло, — сказал Оракул, — но соскреби черноту, и под ней будет свет и серебро. Таковы многие вещи.

— Я понимаю.

— Тьма в тебе рождена не Эревисом Кейлом.

Васен напрягся.

— Кем тогда?

— Ты отделяешь себя от всех остальных, от всего, кроме своего долга, потому что считаешь, что прошлое привязывает тебя к будущему, которое ты не можешь изменить. И ты намерен встретить это будущее в одиночку.

В огне правды зажёгся гнев Васена. Тени хлынули с его кожи.

— Разве это не так? Разве не это вы видите обо мне?

Оракул покачал головой.

— Нет, я вижу, что тебе предстоит трудный выбор, но не вижу, что именно ты выберешь. Это будет твой выбор. Помни об этом. Ничто не предрешено. Ничто не записано.

Напиши мне историю.

— Послушай меня внимательно, — продолжал Оракул. — Тебе не нужно встречать свой выбор в одиночестве. Ты не должен

встречать его в одиночестве.

От обеспокоенного тона Оракула гнев Васена растворился. Он снова склонил голову.

— Извините за мою вспышку. Спасибо за ваши слова, Оракул.

Оракул мягко улыбнулся.

— Это пустяки. И однажды ты можешь пожалеть о своей благодарности.

— Никогда.

— Послушай меня, Васен. Свет в тебе, и он пылает ярче, чем в остальных, потому что сражается с тьмой в твоей в крови. Ты запомнишь это?

— Запомню.

Улыбаясь, Оракул сказал:

— Очень хорошо. Тогда береги себя, Васен, сын Деррега, сын Эревиса и сын Варры.

— Погодите! Разве это… всё?

Но было уже слишком поздно. Лицо Оракула поплыло, и сияние покинуло его кожу.

Оранжевый свет Амонатора исчез из его глаз, и они снова стали мутными, слезящимися глазами старика. Он покачнулся, дряхлое тело вдруг оказалось неспособно нести собственный вес. Васен подхватил его, не позволив упасть. Под мантией Оракул был похож на сноп сухих веток.

— Это Васен, Оракул.

— Васн, — медленно и невнятно, как обычно, произнёс Оракул. — Где Бавни?

— Вы отослали его, — ответил Васен. — Но я уверен, что он неподалёку.

— Бавни! — встревоженно позвал Оракул. — Бавни!

Васена поражало, насколько уверенный, властный голос Оракула в трансе отличался от детского голоса душевнобольного, когда Оракул покидал транс.

С тихим хлопком и вспышкой света Брауни возник рядом. Пёс потёрся о руку Оракула.

— Бавни пришёл! — улыбнувшись, сказал Оракул.

— Я провожу вас в святилище, — сказал ему Васен.

Оракул покачал головой.

— Нет, Васн. Когда прозвонит колокол, пускай паломники пошлют за мной. Я сделаю предсказание и поговорю с ними, а потом все уйдут. Все. Сегодня. Ты их отведёшь.

Последняя группа паломников — первая за много месяцев — прибыла меньше десяти дней назад, уклоняясь по пути от встречи с сембийскими солдатами. Они не обрадуются необходимости так скоро уходить.

— Они только прибыли, Оракул. А Долины опустошены войной. Придётся отвести их на север, в предгорья у Высокой луны. Даже этот путь скоро могут перекрыть. Войска Сембии собираются у границ Долин.

— Я знаю. Но они уйдут, Васн.

Васен не стал спорить с Оракулом.

— Очень хорошо.

Оракул улыбнулся.

— До свиданья, Васн.

— Пусть вас согреет и сохранит свет, Оракул.

Он смотрел, как Оракул, положив руку на Брауни, ковыляет по коридору.

Васен закрыл дверь. Сначала сон, потом личный визит и видение от Оракула. Что всё это означало?

Он снял с шеи священный символ розы. Тонкие ниточки тени кружились вокруг его пальцев, вокруг розы. Он представил, как Святой Абеляр использует этот символ, направляя силу Амонатора при встрече с ночным ходуном в битве у Саккорса.

Он рассмотрел её лепестки, стебель, два шипа. Талисман так искусно сработали, что это могла быть настоящая роза, магией превращённая в металл. Медальон походил на розовые сады вокруг аббатства, которые Волшебная Чума превратила в камень. Он пошкрёб ногтем черноту на одном лепестке, обнажив полосу сверкающего серебра — свет подо тьмой.