Богословие творения

Научный подход к искусству не может дать нам представления о том отношении к нему, которое позволило бы распознать принцип личностной инаковости и неповторимости творящей личности. Научный подход, возможно, и говорит что-то о наличии самого принципа личностной инаковости, которая выражается в произведении искусства, или каким-то образом апеллирует к этому принципу, но он никогда не даст возможности проникновения в него через акт познания. Знание личностной инаковости дается только в опыте отношения[361].

Откровение или опыт «троичного следа» в сотворенной материи дает нам подлинное ощущение личностной инаковости Бога и Его творящего промысла, хотя, как мы уже говорили, совершенство и полнота этой инаковости раскрываются только в тех отношениях, которые свойственны «небу». Но только вместе «небо и земля полны славы Твоея». Сотворенные небо и земля открывают красоту и славу троичных отношений, взаимно дополняя друг друга: небеса – как творящий относительный принцип, а земля – как реализованные творческие отношения. В приведенном выше примере из области квантовой механики внепространственно-вневременная аннигиляция частицы и античастицы «прорывается» через границы классической физики, простираясь до метафизической реальности творящих отношений. Триадический относительный принцип через свою реализацию в безличностной материи становится своего рода откровением, в котором можно различить характер личностных триадических отношений Творца – Бога Троицы. Личностное отношение может состояться, только когда есть другой, к которому оно обращено. Личностная инаковость порождает отношение, и, наоборот, личностные отношения раскрывают и дополняют инаковость. Вся полнота и смысл личностной инаковости даются человеку в его отношениях с Богом и воспринимаются только через них. Сотворенному в безличностном мире и вместе с ним, человеку дана возможность вступить в отношение с Творцом через отношения с сотворенным миром, посредством которых может раскрываться личностная инаковость Бога Троицы. Бог также может «взывать» к человеку в тварном безличностном мире (ср. Лк 19:40), вспомним, например, Валаамову ослицу (Числ 22:21–34). Но это особым образом становится явным через «троичный след» в материи мира. Можно сказать, что личностный и относительный образ бытия человека подразумевается в его творении «по образу и подобию Божию». Однако, как мы говорили, полнота этих отношений достигается лишь на небесах, где их подобие отношениям Троицы явлено во всей доступной человеку полноте и совершенстве.

Виталий Даренский

Экзистенциальные «шифры» Шестоднева [362]

Не напрасно и не без цели… измышлен сей мир – если только действительно он есть училище разумных душ, в котором преподается им Боговедение и через видимое и чувственное руководствует ум к созерцанию невидимого[363].

Василий Великий

Первая Книга Бытия, с которой начинается Библия и которая в силу этого часто становится и первым же «камнем преткновения» для современного человека, взявшегося за чтение ее, представляет собой чрезвычайно важный предмет антропологической рефлексии. Именно антропологической, в отличие от ее чисто богословских интерпретаций, ведь неизбывный и особый интерес вопрошающего разума всегда состоит в прояснении тех самых исходных смысловых самоопределений человека, которые, даже будучи забытыми и не осознаваясь, все равно остаются базовыми «кодами» культуры, как таковой. Особое откровение о человеке, данное в первой Книге Бытия, в разные времена понимается по-разному в зависимости от того, во-первых, какие принятые культурные «модели» человека избираются в качестве средств для интерпретации, а во-вторых, от того, что вообще подразумевается под самим словом «понимать». Но в любом случае этот текст всегда показывает принципиальную ограниченность любых наших «моделей» и нашего знания.