Богословие творения

Расположение и участие в «грехе мира» не есть первый случай сознательного выбора. Это non imitatione («не подражанием»). Ибо грех оказывает свое формообразующее влияние еще прежде, чем человек способен делать моральный выбор.

Поскольку распространение peccatum originale originatum (или греха мира) представляет проблему даже для тех, кто отрицает существование какого-либо peccatum originale originans, этот пересмотр пункта 5.1 предлагается несколькими богословами, включая Даффи, который также отрицает пункт 3.1.

Пожалуй, самыми умеренными (в том смысле, что они остаются ближе к традиционному пониманию учения о первородном грехе) являются возражения против пункта 4.1, единства акта, который составлял peccatum originale originans. Можно сказать, что общий итог действия некой группы является достаточным для установления необходимого единства действия. В любом случае, поскольку в истории из Священного Писания peccatum originale originans явно был совершен двумя индивидами (Адамом и Евой) и при этом не утратил единства, приписываемого ему Тридентским собором, нет причин полагать, что он утратил бы это единство в случае, если бы был совершен целой группой индивидов; при этом возможно, что у этой группы был один моральный лидер (Адам), но не общий генеалогический предок.

Однако популяция из нескольких тысяч, о которой пишет Айала, к сожалению, представляет не меньшую проблему для такого решения, чем для теории моногенеза. Можно представить, что группа из двадцати человек принимала участие в общем акте неповиновения. Но представить, что это, как минимум, тысячи пещерных людей, едва ли возможно. В связи с теорией коллективного первородного греха возникает еще одна проблема – проблема детей. В любой группе сколько-нибудь значительного размера обязательно будут дети бессознательного возраста, неспособные совершить какой-либо грех. Каково же будет их отношение к первородному греху? Первородный грех присущ всем людям. Эти дети не могли бы участвовать в совершении первородного греха. Согласно постановлению Тридентского собора, он не мог быть передан им через подражание, когда они достигли сознательного возраста. Он не мог быть передан им путем наследования, поскольку они были зачаты в период до грехопадения.

Конечно, если какие-либо из этих ревизионистских теорий первородного греха жизнеспособны, проблема исчезает. Я не ставлю здесь целью сколько-нибудь подробно доказывать, что они ошибочны. Я ограничусь тем, что замечу, что эти теории вступают в противоречие с ортодоксальным пониманием (если не с самой практикой) крещения младенцев. Даффи признает это[334]:

Невозможно и далее отводить почетное место крещению как чистому переходу от состояния «до», которое абсолютно безблагодатно и греховно, к полностью обновленному состоянию «после», которое исполнено благодати… Так что крещение представляет собой в лучшем случае инициацию в общину, предоставляющую среду для разумного и сознательного роста и для интенсификации уже действующей благодатной связи.

В целях моей работы достаточно показать, что для того чтобы согласовать традиционные взгляды с данными палеоантропологии, эти ревизионистские теории не нужны. Они должны устоять, если могут, на других основаниях.

Различие и разрешение К счастью, есть другое решение проблемы. Основания для такого решения были заложены Эндрю Александером, который несколько лет назад высказал мысль о том, что «хотя действительно все люди произошли от Адама, тем не менее у человеческого рода был широкий источник»[335]. В основе теории Александера лежит разграничение между человеком как теологическим видом и человеком как биологическим видом, хотя он не формулирует это в данных терминах. От этих двух понятий следует также отличать (чего Александер не делает) то, что можно назвать философским видом.

Биологический вид представляет собой популяцию скрещивающихся особей.