Богословское-На-Могильцах

Их союз с Инессой Федоровной распался еще в первые годы века, но до последних дней Инессы Александр Арманд оставался ее верным и надежным другом. Он никогда не осуждал ее за тот путь, который она выбрала, и во многом разделял ее убеждения. Надо сказать, что в охранке были заведены дела не только на сноху фабриканта Евгения Арманда, но и на всех его сыновей. В ноябре 1907 года за организацию в Пушкине однодневной политической забастовки, начатой красильщиками фабрики Арманда, были арестованы, как сообщалось в газете, «19 молодых мужчин и четыре женщины, задержанных за агитаторство среди рабочих».

Среди арестованных за «агитаторство» на фабрике Арманда были… Александр Арманд и его младшие братья.

Освободившись из тюрьмы, Александр Евгеньевич Арманд переезжает в уездный Дмитров, затем, с немалым трудом добившись разрешения властей, уезжает за границу.

После Октябрьской революции, как свидетельствует дочь Армандов Инна Александровна, отец поселился в той же Богословской волости, вступив в колхоз, чинил сельскохозяйственную технику и даже построил небольшую электростанцию на реке. Умер он в 1943 году.

Справедливости ради нужно сказать, что архивные и печатные источники, называя многократно окрестные места — Елъдигино, Алешино, Пушкино, Царево, рядом с фамилией Инессы Арманд Богословское-па-Могильцах не упоминают ни разу. Но думается, что без всякой натяжки мы можем включить село в этот список. В самом деле, увлеченно занимаясь в первые годы замужества просветительской и благотворительной деятельностью, она должна была бывать в Богословском не только по хозяйственным делам (до которых, судя по всему, не была великой охотницей), но и в волостном правлении, и у попечителей местных школ, библиотек и богоугодных заведений — Аигиных.

Пусть же фотография юной Арманд появится не только на страницах этой книги, но и на стенде краеведческого музея, небольшая экспозиция которого собирается по крохам в стенах церкви Иоанна Богослова…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, в которой автор намерен сообщить о некоторых событиях, происшедших в Могилъцах в послеоктябрьские годы, и закончить свой рассказ нынешними делами жителей Могильцев, присовокупив к нему свои размышления о судьбах архитектурных памятников

…От восемнадцатого века,
От девятнадцатого века,
Увы, осталось только эхо —
Почти невыразимый дым.
История — прокатным станом
Ревет по радостям и ранам,
И путь сей неисповедим…

Сергей Мнацаканян, Прощание с прошлым

Вихрь революции, как и по всей нашей земле, прошел по этим местам. Богословское-на-Могильцах, хоть и стояло вроде как бы поодаль, втянуто было в круговерть тех лет незамедлительно. Было оно тогда по- прежнему центром Богословской волости Дмитровского уезда, и потому в любое время суток скакали сюда нарочные с депешами, подписанными уездным, а то и московским начальством — и о чем бы ни шла речь в этих депешах, начинались они, как правило, одними и теми же словами: «С получением сего обязываем вас срочно…»

Срочно требовалось везти лес и картошку, сухие дрова для паровозов, хлеб по продразверстке и зимнюю одежду для красноармейцев.

В годы гражданской войны Могильцевские крестьяне как могли помогали фронту. Сдавали хлеб и овощи, заготавливали топливо для Москвы.

«Надо ведь выйти трудовой России из беды! — писал в «Бедноте» весной 1920 года один из жителей этих мест крестьянин Бувин. — Пора наладить нам всем дружную работу. Избавимся от холода да голода только с той поры, как об руку с рабочими городов пойдем.

Я, как крестьянин, утверждаю, что только организованным трудом мы улучшим жизнь. Коли своими мозолями сотни лет обеспечивали пышные теплицы барским поколеньям, неужели не сумеем себе и своим детям укрепить радостное, теплое да сытное житье?»

А жилось трудно. Земля испокон веку не была здесь щедрой, а теперь, неухоженная как следует в связи с неопределенностью крестьянской жизни, и совсем захирела. Легче стало, когда заменило государство продразверстку продналогом, но к этому времени мужиков в Могильцах осталось не так уж и много: еще прежде уходили они в город на отхожие промыслы, а уж теперь-то один за другим потянулись.

«У крестьян настроение, безусловно, подавленное, благодаря уходу главных, а в большинстве случаев и всех работников на Театр войны: поля стало обрабатывать трудно и неуспешно», — говорилось в брошюре «Февраль и Октябрь в Дмитровском уезде» (Дмитров, 1927).

Побывавший как-то в один из выпавших ему свободных дней в этих местах Владимир Ильич Ленин черкнул потом несколько слов Инессе Арманд: «Охота раньше была хороша, теперь все разорили. Везде слышал Вашу фамилию: «Вот при них был порядок…»