Богоубийца (СИ)

— Без этой дряни в душе многое мне теперь видится в других цветах, — девочка подошла к Ильме напрямую. — Возможно есть шанс держать ГОЛОД под контролем.

— Мм? — сверлили они друг друга глазами.

— Этот абстракт вцепится в твой самый мощный источник энергии, в твою душу. Значит, ты должна…

Сентинел уже было не смешно. Алдуин ни на секунду не сомневалась в своих словах, но вот разубедить своенравную Сентинел с первого раза не вышло. Чтобы хоть как-нибудь добавить веса своим словам, она рассказала обо всем: о начале войны драконов и первых языков, о Партурнаксе и его роли в этой истории, о своих обрывочных воспоминаниях из далекого-далекого прошлого. Слушая рассказ, Ильма припоминала некое нежелание Партурнакса рассказывать о причинах войны и о самом Алдуине. Тогда она считала, что дракон просто стыдится, что был на службе у ужасного монстра, коим был его брат. Но если учитывать последние слова, то… Довакин немного, но все равно начинала верить, что слова «девочки» могут быть правдивы. И как говорится: «лучше быть готовым к худшему».

«Жаль самого Партурнакса не спросишь», — покачала она головой. Несмотря зерно уверенности, рассказ девочки от начала и до конца звучал как второсортный немыслимый бред. Вспомнив свои времена зубрежки над книгами, она решила отвлечься от девочки, которая не сводила с нее глаз. Ильма только сейчас умудрилась заметить весь кавардак в хижине.

«Блин… Как невежливо…».

— Извините за этот беспорядок, она здесь приберётся, — Ильма тыкнула в сторону малышки. — Кстати, забыла представиться, меня зовут Ильма Сентинел.

Флемет беспорядок в её доме волновал чуть меньше чем ничего. Она со своей дочерью подошли к столу. Все это время Алдуин стояла в прострации от слов довакина, не зная, как отреагировать. Уж в том, что у довакина напрочь отсутствует чувство уважения или бережного обращения к древним вещам, она уверилась давно. И следуя своим мыслям, Алдуин негодовала, как Акатош мог доверить свою силу столь беззаботной личности, которая скорее походила на беззаботное дитя.

— Я, Флемет, меня еще называют ведьмой диких болот, — представилась хозяйка постарше. — Морриган, моя дочь, — брюнетка кивнула, соглашаясь с матерью.

— Я так понимаю, вы знакомы? — спросила Флемет у Ильмы.

— Можно и так сказать, — фыркнула довакин в сторону девочки. — И знаете, лучше бы вообще не знакомились.

Алдуин внимательно всматривалась к своей «знакомой», ища в ней качества, которых можно было противопоставить влиянию Абстракта. Эта смертная, благословленная Акатошом, уже у себя на родине достигла многого. А ее силы выходили за рамки человеческого, во всяком случае достаточно для того, чтобы принять бой с ним. Древний дракон вспомнил первую встречу с довакином на плахе палача, что было весьма символично. Сначала он спас ее от оков, а теперь она его. С тех самых пор прошло много времени и произошло слишком многое, от той худенькой и неказистой девушки не осталось и намека. Алдуин сравнивал довакина с первой встречи и ту, кто сидела сейчас напротив. Её длинные каштановые кудри превратились в короткие и прямые локоны цвета снега. Но живой взгляд так и остался гореть огнем жизни. Что вселяло уверенности в затее.

— Ты же мне не поверила, не так ли? — тяжело вздохнула девочка.

— Да ты гений! Меня сейчас волнует только одно, почему я до сих пор не прикончила тебя, — поставила Ильма чашку и повернулась к Алдуину.

«Ох… Ну до чего же она упрямая…», — взвыла в мыслях Алдуин.

— Неужели ты не ощущаешь ничего странного в себе? Никакую жажду, сжигающую изнутри? Желание подкрепиться чужими жизнями и душами?!

— Ничего так…

«Чужими жизнями… жизнями? ГАДСТВО!», — Ильма внезапно вспомнила тех убитых солдат в замке Хайевер. И вспомнила, как использовала тот гадкий крик поглощения жизненной энергии. Вспомнила свое отражения на водной глади в кривом хищном оскале. «Нее, то были обстоятельства…», — пыталась она оправдаться. «Но я ведь могла использовать любой другой крик… Могла же!», — неожиданно закрались страхи.

— …ого! Хм… Может, ты и права, — довакин всерьез засомневалась в адекватности своих последних действий.

Как говорится, сумасшедшие не считают себя сумасшедшими. Изменения в её поведении могли заметить только близкие друзья, которые хорошо ее знали, но они все остались в Тамриеле. Сейчас же она была ни в чем не уверена. Оказаться в совершенно в другом мире, потом встретиться со своим врагом, злым доисторическим драконом, который теперь почему-то выглядит как малявка, рассказ о каких-то Вселенских сущностях, которые сражались с богами фиг знает когда. И поверить во всё это Ильма не хотела, нужны были весомые и наглядные доказательства.

«Но ведь в свитках же было напророчено о победе над Пожирателем Мира», — аргументировала бретонка свои домыслы.

«Сражение у ОСТАГАРА!», — Бретонка чуть не забыла о битве в крепости. За этим чаепитием и душевной беседой она успела позабыть о кровавой битве. «Как я могла бросить их…», — ужаснулась в мыслях Ильма.

«Бросить кого? Они тебе никто… просто источник энергии…», — прошептало нечто ее искаженным голосом внутри неё.