Богов любимцы

– Есть старая легенда, будто в давние времена на этом самом месте стоял огромный храм языческой богини. Древние киммерийцы приносили ей человеческие жертвы и погребали их тут же, рядом с храмом. Потом из диких степей пришли скифские орды и прогнали киммерийцев с этой земли, а храм разрушили до основания. После греки основали здесь свою колонию и возродили культ древней богини. Она воскресила тех, кого приносили ей в жертву, так появились эйдосы, еще их называют «не мертвыми». С ними нельзя сражаться и их невозможно победить. Для них не существует смерти, потому что они давно уже мертвы…

– Давненько я не слыхивала подобного вздора! – рассмеялась Танаис, но смех ее прозвучал неуверенно и зловеще под сводами комнаты, где вздрагивало в луже крови вырванное из груди человеческое сердце.

– Это не вздор!.. Я и сам не очень-то во все это верил, пока не купил себе на горе этот трактир… Почему-то чаще всего люди гибнут и исчезают именно здесь… Иногда какое-то время спустя их изуродованные трупы находят в глухих местах, а иногда они возвращаются обратно живыми и невредимыми, каким-то неведомым способом сказочно разбогатев. Самые богатые жители города, а также его правитель – из числа тех, кто однажды загадочным образом исчез – и вернулся обладателем несметных сокровищ. Но хотя прихлебал вокруг них вьется больше, чем мух вокруг падали, всякий, кто хоть немного дорожит спасением души, сторонится их, как чумы… Я ведь не родился в этом городе… Когда-то я был молод, здоров, красив, богат и любим самой чудесной девушкой на свете… Но в один прекрасный день судьба отвернулась от меня, я был оклеветан, лишен всего имущества и брошен в тюрьму, а любимая, поверив клевете, вышла замуж за клеветника… Прежний владелец трактира был хорошим человеком и спас мне жизнь, когда после долгих скитаний, едва живой, без всяких средств к существованию, я оказался в этих краях… Он приютил меня, а когда я поправился, предложил мне купить у него трактир за символическую плату. Мы ударили по рукам, и вскоре после заключения сделки он отправился в Афины изучать чернокнижие, чтоб отыскать заклятие, способное изгнать эйдосов из Партениона, да с той поры и пропал… А я уже десять лет проклинаю тот день, когда боги лишили меня разума и я согласился стать владельцем этого трактира…

– Почему же вы не уедете?

– Куда? Где и кому я нужен?.. И потом, даже в этом страшном городе людям надо что-то есть и где-то ночевать…

– По правде говоря, я так и не поняла, кто же такие эти эйдосы…

– Ничего, у вас еще будет возможность познакомиться с ними поближе… Только на вашем месте я бы не слишком к этому стремился…

Утром, едва Алетейя открыла глаза, Танаис сказала:

– Следует поискать другое пристанище. Здесь скверно пахнет.

Они позавтракали остатками ужина, расплатились с хозяином за еду и ночлег и вышли на улицу.

Они бродили по городу, пока солнце не поднялось в зенит, но как нарочно им не попадалось ничего даже отдаленно похожего на постоялый двор. Алетейя проголодалась и устала, но торговцы фруктами и освежительными напитками будто провалились сквозь землю. Вдобавок ко всему, Танаис поняла, что они заблудились.

Остановив случайного прохожего, девушки стали выспрашивать у него дорогу к городским воротам, но он оказался то ли не местным, то ли пьяным, то ли немым, и, отчаявшись понять его невнятное мычание, девушки побрели в направлении, куда чаще всего тыкал крючковатый палец vade mecum’а.

По обе стороны тесной улочки лепились маленькие грязные домики, похожие на ласточкины гнезда. Девушки кожей чувствовали устремленные на них со всех сторон недружелюбные взгляды, но, оборачиваясь, видели всякий раз только пустынную улочку.

Внезапно из дверей одного дома, отвратительно кривляясь, выбежали маленькие уродцы в грязных лохмотьях. Они по-козлиному запрыгали вокруг девушек, пронзительно взвизгивая и мерзко хихикая, и гадкими лапками стали подталкивать их к открытым дверям, откуда доносилось невыносимое зловоние.

Устав уклоняться от их не столько болезненных, сколько унизительных тычков, щипков и шлепков, Танаис попыталась применить свое боевое искусство, но противные уродцы с поразительной ловкостью уворачивались от ее ударов, не прекращая мерзко хихикать и теснить подруг к входу в дом.

Из дверей соседней лачуги выехал на деревянной тележке безногий уродец.

Мощным пинком Танаис сшибла калеку с каталки и, схватив Алетейю в охапку, запрыгнула на маленькую платформу. Улица шла под уклон, и в этом было их единственное спасение.

Танаис сильно оттолкнулась ногой от земли, и, набирая скорость, тележка с грохотом понеслась вниз по склону. Воздух засвистел в ушах, растрепал волосы, тележку встряхивало на неровностях дороги, и Танаис не без труда удерживала равновесие, крепко прижимая Алетейю к себе. Улица круто сворачивала налево, но тележка с огромной скоростью продолжала нестись по прямой. В последний миг Танаис спрыгнула с платформы, и, ударившись об угол дома, тележка разлетелась вдребезги.

– Уедем отсюда, – с выражением застывшего испуга в глазах прошептала Алетейя.