Бои без правил

— Это в корне неверный вопрос, брат. Ведь на самом деле очень важно, кем окажется Бора, — поучительным тоном произнес Микич. — Фраза «Замира нет» может означать, что он все-таки нарушил канун, то есть закон и порядок в своем клане, пошел на обострение конфликта внутри него. Потому крюе , старший клана, что-то вроде мафиозного дона, приказал его убрать. Тогда Бора может оказаться либо новым руководителем группы, ставленником крюе, либо же преемником самого Замира и его соратником. В первом случае шансов договориться не будет. Во втором шанс будет, ибо Бора наверняка продолжит курс, взятый Замиром. Вот и все.

— Но ведь Замира может не быть по какой-нибудь простой причине… Уехал, например. По делам каким-то…

— Тогда бы он сам отвечал на письма. И давал соответствующие указания тому же Боре — допустим, это его правая рука, хотя, повторяю, я впервые слышу это имя.

— Или кличку.

— Или так, — легко согласился Микич. — О’кей, главное, что я теперь примерно знаю, как себя вести. Попытаюсь найти контакт теперь уже с Борой. Мне нужно хотя бы выяснить, в курсе ли он наших с Замиром договоренностей.

— Мне что делать?

— Погуляй. — Американец подарил Виктору типичную американскую улыбку, давая понять, что разговор окончен. — Приштина — интересный город. Когда еще сюда попадешь.

— Слушай, если надо…

— Не надо. Пока не нужно ничего. Меня кое-кто в городе и даже крае знает, мне легче, даже с американским паспортом. Ты — чужой, чужих тут не любят. В общем, поймешь специфику. 

2

Предложение погулять Хижняк проигнорировал — неожиданно признался сам себе, что напрочь лишен любознательности и что ему неинтересно ходить по улицам незнакомого заграничного города, глазея по сторонам.

Марина, устраиваясь в свободное время перед телевизором, чаще всего искала каналы или программы, посвященные каким-нибудь путешествиям. Она могла слушать и смотреть, как живут люди за пределами Украины, тратя на это хотя бы час. Виктор раньше не замечал за ней такого увлечения, и она объяснила, что в детстве очень любила «Клуб путешественников», всегда мечтала объехать мир, да и вообще, это лучше, чем втыкать в криминальные сериалы, что Хижняк себе время от времени позволял. Предпочитал американские. К российским имел слишком много претензий, зная реалии, отличные от героических ментовских будней, которым посвящалось большинство из них. Обычно он отмахивался, искренне не понимая, зачем Марине смотреть, как кто-то преодолевает на пироге устье Амазонки. Но теперь, оказавшись далеко от дома, он сделал вывод: если прогулка по городу — всего лишь прогулка, а не рекогносцировка на местности и совершается не для того, чтобы проверить, есть ли за тобой «хвост» или, наоборот, оторваться от слежки, а только для удовольствия, это его не привлекает.

Не зная, чем себя занять, хотя и смирившись с вынужденным бездельем, Хижняк завалился на кровать, нашел среди предлагаемых отелем каналов какую-то англоязычную полицейскую стрелялку, за неимением ничего лучшего периодически прихлебывал минеральную воду и так, под рокот телевизора, задремал. За время, которое заняло перемещение из Варшавы в Приштину, он принял горизонтальное положение впервые.

Разбудил телефонный звонок, и Хижняк, открыв глаза, сначала не понял, что происходит: за окном серо, телевизор работает, он лежит в одежде, но часы на руке показывают шесть часов по местному времени. Шесть часов — чего? Он пришел, когда было без четверти шесть, задремал в начале седьмого, получается, время остановилось. Телефон же продолжал противно дребезжать, номер он оставлял только Ульберу, ну разве портье может позвонить, предложить девочек — в варшавском отеле такой прецедент уже имел место…

Перевернувшись на бок, Виктор дотянулся до телефона, снял трубку.

Микич.

— Me falni, nje shok…

— Чего?

— Говорю, извини, друг, если разбудил.

— Сколько времени вообще?

— Утро. Шесть часов. Ты часы не настроил на местное время?

Вот так. Получается, он проспал под телевизор почти двенадцать часов. Не слабо…

— Нормально. Так понимаю, у тебя наклюнулось что-то?

— Не по телефону. Тем более по гостиничному.

— Ну, ясный-красный…

— Что? Почему красный?

— Расслабься, поговорка такая. Понятное дело, говорю.

— Встречаемся через полчаса на бульваре Матери Терезы, это недалеко от тебя, пешком дойдешь. Я подберу на машине, там и поговорим. Хоп!

Ульбер бросил трубку, и Хижняк, послушав некоторое время короткие гудки, пожал плечами и тоже буркнул:

— Хоп-хоп.