Бои младенцев (ЛП)

Утёнок опустился на колени, когда Райан спустился в бассейн. Он сказал:

— На этот раз больше.

Райан остановился, посмотрел вверх.

— Больше?

Утёнок кивнул.

— Ты уверен?

Утёнок кивнул.

— Устроим им шоу.

— Ты уверен?

— Ты сомневаешься в моём авторитете?

— Нет, просто…

— Просто хватит. Делай, что я говорю. Более высокая доза. Давай разозлим их, чёрт возьми.

Вмешалась Тереза.

— Сколько ты можешь дать им, пока у них не случилась передозировка?

Утёнок встал, пытаясь скрыть своё раздражение по поводу того спектакля, в который превратился этот матч.

— Мы провели много тестов и занимались этими боями больше года. Всё очень научно. Это микродозы, основанные на весе детей. Чуть больше, чем предусмотрено нашими расчётами, не повредит, но должно сделать бой ещё более живым.

Райан дал детям дозу. Они начали плакать от укола иглы. Все смотрели с трепетом, попивая коктейли и улыбаясь в предвкушении.

Кроме Ченса, который не хотел смотреть бои, а был вынужден.

Одно время он ими наслаждался. Он был таким же зрителем, как и люди, которые заплатили абсурдную плату за вход. Теперь он сидел в углу с бумагой и списком, делая записи о том, какие определённые вехи были достигнуты во время каждого боя. Он отмечал, какой младенец нанёс первый удар, какой пролил первую кровь, какой первый укусил. Он был тем, кто записывал все предметы, на которые делались ставки.

Он хотел, чтобы ему не приходилось смотреть бои. Он хотел, чтобы он мог выйти из этого образа жизни. Он хотел бы, чтобы он никогда не был связан с психо-предпринимательством Утёнка. Сначала было весело. Возбуждение, которое испытал Ченс, когда они начали накачивать младенцев на скорость и наблюдать, как они сражаются, было не похоже ни на что, что он когда-либо испытывал в своей жизни. Но после стольких драк он начал понимать, что замешан в чём-то очень, очень плохом. Что-то, от чего он не мог избавиться. Он делал очень плохие вещи, всё по указанию Утёнка, и хотя вначале он был всем этим увлечён, теперь он ненавидел каждый аспект своей жизни. Он чувствовал себя привязанным к Утёнку, и выхода не было. У Утёнка было достаточно компромата, чтобы его посадили на всю жизнь.

Да, у Ченса тоже было что-то на Утёнка, но операция была похожа на домино. Когда один падал, остальные следовали за ним. Выхода не было. Нет, если только Утёнок не захочет завязать. Шли дни, и Ченсу приходилось похищать младенцев, а теперь и женщин, и он чувствовал, что его душа умирает всё больше и больше. Он был простой шелухой. Зомби. С каждым боем, который он смотрел, с каждым мёртвым младенцем, с каждой ночью абсурдного кровавого спорта он умирал всё больше. Ченс хотел выйти, и спасения не было.

Ну, почти не было.

Младенцы перестали плакать, их голоса стали шипящими, гортанными, как у диких животных. Ченс вытянулся по стойке смирно, готовясь с ручкой делать заметки.

Машина-убийца, малышка со свежим лицом, каталась по дну бассейна, дрожа и подпрыгивая, как бекон на раскалённой сковороде. Барбарелла вздрогнула, но осталась на месте. Её маленькие пухлые руки были протянуты, пальцы растопырены. Её глаза становились всё шире и шире, когда она покраснела, её дыхание участилось до чего-то на грани гипервентиляции. Затем её вырвало, по подбородку потекла молочная жидкость. Её рвало снова и снова, теперь она купалась в молоке Мэдисон. Её рвало до тех пор, пока ничего не осталось, пока она не начала кашлять, как кошка, пытающаяся откашлять комок шерсти.

Машина-убийца стучала руками и ногами по бетонному дну бассейна, издавая мучительные крики, когда слёзы омывали её лицо из глаз, которые, казалось, были под давлением, выскакивая, как что-то на хэллоуинской маске. Она снова перекатилась, словно не зная, что делать, чтобы подавить чувство, которое испытывало её маленькое тело. Она перекатилась к Барбарелле, и бой начался.

Когда Машина-убийца столкнулась с ней, та зарычала и ударила её по лицу.

Ченс отметил, что Барбарелла сделала первый ход.

Машина-убийца не отнеслась к атаке легкомысленно. Она карабкалась, как будто была в огне, пиная и ударяя Барабреллу, но не получая никакой силы за своими маневрами, лёжа на боку. Барбарелла отступила, но только настолько, чтобы уйти от натиска крошечных рук и ног. Затем она встала на ноги и сделала пару кривых шагов вперёд, рухнув на Машину-убийцу камнем, прижав её голову к бетону.

Машина-убийца бешено рванулась, хватая и сбрасывая с себя обхват Барбареллы. При этом толпа ахнула.

Ченс делал заметки. Его дыхание участилось. Он хотел выбраться оттуда. Просто убежать. Он мог бы прожить свою жизнь как беглец. Он мог сбежать в Мексику. Он затаится на некоторое время. Утёнок не пойдёт к властям, он был в этом уверен, но, вероятно, наймёт киллера. Никаких ходов к отступлению. Так всегда говорил Утёнок.

Никаких ходов к отступлению.