Бой на Калиновом мосту

И слышит, приехал к дому богатырь и запускает коня в конюшню, заходит в избу. Взглянул на стол и говорит: «Кто ли был у меня гость, да и очень вежлив: расхожей еды съел побольше, а хорошей поменьше. Кто таков есть человек, выходи?» Встал Федор Бурмаков с печи, подошел к нему поближе и поклонился пониже. «Здравствуй, кривой Лука-богатырь, господин генерал!» — «Здравствуй, Федор Бурмаков? Зачем ты ко мне в дом зашел, когда хозяина нет?» — «Я не знал, что в доме хозяина нету, я хозяина дождался». — «Ну, Федор Бурмаков, когда ты зашел ко мне, дак излечи у меня глаз». — «Ну давай, я твой глаз излечу, только ты затопи печку, и дай мне-ка олова, и дай мне-ка винты, привинтить твои руки и ноги к полу, когда я твой глаз лечить буду, чтобы ты не вздрогнул». Дал ему все, привинтил его к полу, затопил печку, разогрел олово, поднес ко глазам. «Отворь оба глаза!» В добрый глаз ему олова налил, да и побежал вон на улицу. Кривой Лука соскочил, винты оторвал, побежал вон на улицу, а полного свету не видит, заревел: «Быть кругом моего дома железный тын!» Федор Бурмаков привелся в ограды, ему некуда деваться, а у Луки бегают в ограде козленки. Он козла поймал да убил, козла олупил [31], а голову не отрезай, кожу на себя накинул, а голову на голову, да стал на четыре кости, разбежался, да Луку […] и боднул. Тот схватил за рога, да за ограду и выкинул. Федор Бурмаков скричал: «Прости, Лука-богатырь!» — «Ну, Федор Бурмаков, когда ты меня победил, то на тебе моя медная светлая сабля». Бросил в чистое поле: «Возьми». Федор Бурмаков приходит к этой сабле, раздумался: «Что же, взять мне эту саблю одной рукой, а взять отведать мизинным перстом?» Перстик приложил, перстик и прикипел. Ну и сидит, плачет, не знает, что и делать; вынул из кармана перочинный ножик и отрезал свой мизинный перст по суставу. Отошел в сторону и сидит в холмах. Прибежал кривой Лука, хватил эту саблю. «Счастлив ты, Федор Бурмаков, что ушел, ну да ладно, у меня есть там на дороге любима сестра».

Пошел Федор Бурмаков вперед и увидел дом пребольшающий. Заходит в дом, стоят столы дубовы, яствы сахарны, питья медвяны; сел за стол, поел расхожей еды побольше, хорошей поменьше, зашел на печку, лег спать» И вдруг слышит, приехал ко двору богатырь, коня обирает, в дом запускает; зашел в избу, взглянул на стол? «Кто был же, да вежливый». Федор Бурмаков с печи слез, подошел поближе, поклонился пониже: «Здравствуй, красная девица». «Здравствуй, Федор Бурмаков, зачем зашел без хозяина?» — «Поспутье, красна девица, я ведь не знал». — «Садись со мной пообедать». — «Хорошо, красная девица». Вышли из-за стола. «Ну, Федор Бурмаков, ложись со мной спать на кровать». — «Хорошо, красная девица, лягу».

Утром встают. «Федор Бурмаков, садись со мной за стол, попить, поесть». — «Хорошо, красная девица, сяду». Напились, наелись и вышли вон из застолья. «Ну, Федор Бурмаков, поедем мы с тобой в чистое поле». — «Хорошо, красная девица, еду». — «Я воюю со Львом-зверем тридцать лет, а не кой коего победить не можем, ты пособи мне-ка Льва-зверя победить, я возьму тогда [тебя] мужем». — «Ладно, красная девица, почто не пособлю? Пособлю». — «Мне от тебя немного и надо, только ты скажи: «Господи! Пособи красной девице Льва-зверя победить», тогда я его тряхну». Вышла вон на улицу и выводила своя добра коня. Федора Бурмакова садила за себя в седло, и поехали они в чисто поле. Оставила его в скрытное место, под зеленый дуб, а сама уехала ко Льву-зверю воевать. Соскочила с добра коня, и хватилися они рукопашкой. Бились, дрались, боролись трои су точки, разбродили[32] матушку сыру землю, и не кой коего победить не может.

Кричит красная девица: «Федор Бурмаков! Пособи мне Льва-зверя победить». За нею Лев-зверь заревел: «Федор Бурмаков! Пособи мне красну девицу победить, я тебе велико добро доспею [33]». Федор Бурмаков стоит прираздумался: «Вот моя хлопота, не знаю, которому пособить… я пособлю девице — она меня убьет, пособлю Льву-зверю — он меня съест. Однако же пособи, господи, Льву-зверю красну девицу победить».

Лев-зверь бросил девицу на сыру землю, да и разорвал её надвое и бежит к нему, рот открыл, зубы оскалил. Федор Бурмаков удрог [34] и думает: «Ах, видно он и меня съест». Прибежал Лев-зверь и говорит: «Ну что, Федор Бурмаков, тебе надобно, то я тебе и доспею?» — «Я теперь хожу, заблудился, в свое царство дорогу не знаю, ты бы мне путь-дорожку указал». — «Садись на меня, держись крепче».

И побежал Лев-зверь по чистому полю, по темному лесу, где высоки горы, где глубоки ручьи, все через катит; и выбежал на поле на чисто, остановился: «Федор Бурмаков, знаешь ли, это како место?» — «Нет, не знаю». Опять побежали, по чистому полю, по темному лесу, выбежал под ихно царство на зелены луга и остановился: «Знаешь ли, Это како место?» — «Это место как будто, нашего царства зелены луга». — «То само и есть. Поди, Федор Бурмаков, в город и отнюдь не хвастай, что на Льве-звере ехал, а если похвастаешь, я тебя съем». Распростились, пошёл Лев-зверь в чисто поле, а Федор Бурмаков в город.