Бой вечен

– Все нормально. Здесь никто ничего не скажет.

– Я не про это, – разозлилась Крис, – я остаюсь. В конце концов, я журналистка и этой мой репортаж. Я не собираюсь менять на «Нильский Хилтон», где меня примут за шлюху, репортаж, за который я потом могу получить Пулицера[48].

– Или пулю в голову, – сказал Майкл, – прямо сейчас.

Крис разозлилась.

– Парень, я больше года провела в Персии. Там не говорили «пардон» на каждом шагу!

Черт…

– Персия… знали вице-адмирала Воронцова?

– Нет. А кто это?

– Неважно. Сидите в машине. Не смейте идти за мной. Как только все закончится – обещаю, что подумаю о вашем репортаже. Понятно?

– Понятно… – сказала Крис, решив про себя, что как только этот самоуверенный наглец скроется в переулке, она пойдет за ним.

Майкл только улыбнулся.

– Как тебя зовут? – вдруг спросила она.

– Майкл. Меня зовут Майкл. А тебя?

– Крис. Кристина.

– Кристина… Сиди здесь.

Придерживая каску с ПНВ под мышкой, правой рукой он достал пистолет и снял его с предохранителя – нельзя занимать обе руки, хоть одна, но должна быть вооружена. Пошел по тротуару, направляясь к проулку – черной пасти во тьме…

Пригнувшись – противник обычно смотрит на уровне своего роста, – он выглянул в переулок. Совсем темно… темень страшная, но видно, что стоит какая-то машина. Большая.

Черт… по крайней мере в одном эта сумасбродка не солгала.

Он посмотрел назад – чтобы убедиться, что у него не возникло проблем. Но Крис – послушная девочка – сидела в машине.

Майкл даже не подумал, что эта красивая девочка с милым, мелодичным британским английским может работать на британскую разведку и заманивать его в ловушку. Или на кого похуже… а в последнее время исламисты появились и в цивилизованных странах, даже в САСШ, с ними боролись, но они были. Он был полупрофессионалом – именно полу – и никого не боялся. Из тех, кого можно встретить в темных проулках шпионажа и контртерроризма – только эти люди лишены страха. Боятся непрофессионалы – потому что этот мир темен, жесток и страшен. И еще больше боятся профессионалы – эти волки с поседевшей, многократно подпаленной шкурой, они боятся потому, что не раз держали на руках умирающих друзей и знают, что означают золотые орлы на черном граните[49]. Майкл же был молодым волком, которого натаскали на человечину и бросили в бой… по-хорошему, ему пять-семь лет надо было бы отработать под началом кого-то старшего по званию и намного более опытного. Но таких – увы – осталось мало, и нужны они были совсем в других местах. Потому – остановить молодого волка в его прыжке на спину добычи – было просто некому.

Он достал телефон. Набрал номер.

– Да… – ответил Стив.

– Ты где?

– Черт… на набережной. Еще минут десять. Что у тебя?

– Я на месте. Информация подтверждается.

– Не лезь туда один! – крикнул тюлень.

– Не учи моченого. Я блокирую выход и буду ждать тебя.

– Принял. Десять минут.

– Добро.

Майкл спрятал телефон. Десять минут… офигеть просто. Как говорил один из инструкторов, когда гонял их по поросшим лесом арканзасским холмам, время – это жизнь. Интересно, а ты, отец – стал бы ждать десять минут?

Майкл часто вот так вот разговаривал с отцом, которого у него не было, и который вдруг появился. Отец не воспитывал его… но теперь он… иногда вот так вот говорил с ним. Заочно. Думал, как бы он сам поступил в такой ситуации. Гордость не позволяла ему найти отца и просто о чем-то спросить… но часто у него перед глазами стояла та облицованная мрамором тихая площадь в Севастополе и те слова, что говорил ему отец.

Он решил, что просто стоять здесь глупо. Да, глупо… Он приведет в боевую готовность винтовку и возьмет проулок под контроль. Если эти ублюдки задумают побежать – он сможет отреагировать немедленно. Ночь, прибор ночного видения, автоматическая винтовка, фактор неожиданности и его умение стрелять – все будет на его стороне. Он сможет убить или серьезно ранить всех их, прежде чем они смогут предпринять что-либо против него.

Да… так и надо поступить.

Он надел каску, опустил в рабочее положение ПНВ. Снял с предохранителя карабин и занял позицию за углом… не самая плохая позиция… две трети тела защищены стеной. Но не от…

Через пару секунд «Майбах» взорвался…

Генерал Абубакар Тимур – а это и в самом деле был он – стоял на втором этаже ничем не приметного каирского дома. Жара постепенно спадала, уступая место приятной, теплой влажности каирской ночи, где-то в углу скреблась то ли мышь, то ли крыса. Мягким светом светился экран ноутбука, и в середине комнаты верный Абдалла, поставив на попа кровать держал дверь под прицелом укороченного ручного пулемета… что бы ни произошло, он даст им всем несколько секунд. В соседней комнате потайная дверь, она ведет в другое здание, а там, на первом этаже – ход в каирские катакомбы, о которых кяффиры вряд ли знают. Но все равно – генерала трясло от злости, от страха. Он не знал, на чем он прокололся, но чувствовал – волки рядом. Совсем рядом, настолько рядом, что уже слышно их тяжелое дыхание, мягкий топот лап по земле и щелканье клыков.