#Бояръ-аниме. МИМ-2. Техномант

Я чуть не хихикнул, представив, как сейчас из двери выйдет двухмерная мышь с огромными черными ушами и в красных штанах. И обязательно с логотипом Диснея на самом видном месте.

Но вместо мыши из двери вышел простой паренек — кажется, я его видел за столом техномантов. Высокий, на вид учится курсе на третьем, с приметной родинкой над бровью, словно туда муха присела. Он выглядел немного растерянным, но быстро собрался, когда увидел Пименову.

— Тэсса Пименова, — он осмотрел ее с головы до ног, уделив особенное внимание луже, которая натекла у нее под ногами. — Что случилось?

— Случилось чудо! — сияя, как утреннее солнышко, ответила Пименова, внезапно схватив меня за руку и вытянув ее вверх, как будто пыталась оторвать меня от земли. — Я нашла спринтера в вашу команду!

Глава 8

У нас было не особо много времени, потому что урок никто не отменял, но главное я успел узнать. Герман Маус, а именно так звали паренька, был капитаном команды факультета техномантом по тому самому аэроболу, в жалкое подобие которого мы играли с Хромовым. И так получилось, что в этом учебном году их (да что там «их» — наша!) команда не имела полного состава, а значит и не могла участвовать в университетских матчах.

— А как так получилось? — между делом поинтересовался я, а Герман кисло хмыкнул:

Предыдущий спринтер закончил пятый курс и выпустился. А на замену ему никто даже не подал заявки. Мы ведь самая слабая команда в университете, уже лет двадцать не выигрывали ни одного матча, кроме парочки технических побед. Некоторые даже считали, что-то, что мы не сможем играть в этом сезоне — это хорошо, ведь мы не опозоримся в очередной раз.

Судя по его тону, и не особенно довольному взгляду, который он бросил на Пименову, он тоже принадлежал к этим «некоторым». Может, не явно, но в душе — точно.

— А спринтер — это вообще кто? — спросил я. — Или что?

— Давай об этом потом, — сказал Маус, поморщившись. — У меня как-никак занятие идет, и сейчас не то чтобы лучшее время… Давай после занятий сегодня встретимся на стадионе и я там тебе все объясню. Заодно и посмотрим, на что ты годишься. Ну, конечно, это все только при условии, что ты согласен вступить в команду техномантов.

Согласен ли я вступить в команду, которая уже много лет не выиграла ни одного матча? Да еще и при том, что я не знаю даже правил игры и вообще пятнадцать минут назад встал на доску?

Черт, конечно, да!

Я же собираюсь сделать факультет техномагии самым популярным, и для этого нужно завоевать уважение и в спорте тоже! Так что, не знаю, что там за игра у магов с досками и аэроконьками, и какие у нее правила, но я, черт возьми, в деле!

На том мы и порешили, и Маус заспешил обратно в кабинет, Пименова — сворачивать урок, а я — к себе, чтобы переодеться в сухое и успеть на следующее занятие.

Это была «историческая география» — что-то среднее между историей и географией, что логично. Скучный Бурков читал скучную лекцию, тыкая указкой в карту мира. Учитывая, что он при этом еще и люто заикался, получалось, что он умудряется сочетать несочетаемое — читать самую унылую лекцию из всех, что я слышал за свою жизнь, но при этом не позволять уснуть под нее постоянными сбивками на то, чтобы заикнуться.

Чудовищным усилием воли я все же смог выделить из его лекции основные тезисы и скомпоновать их в более или менее стройный рассказ.

История моего и этого миров разошлись когда появились первые разломы, и одновременно с ними — магия. В самый первый раз разломы открылись массово и по всей планете, сея панику, хаос и разрушения, и не только лишь все пережили это событие. Острова, даже большие, с которых некуда было бежать, и на которых нечем было отбиваться, вымерли подчистую. Дошло до того, что вымерла даже Австралия, но с нее множество людей успели эвакуироваться на большую землю — на Евразию, конечно же. В то время люди вообще мигрировали хаотично и кому как придет в голову — тогда за этим никто не следил особо. Да и некому было следить, все были заняты спешным освоением магии и попытками отбиться от разломных тварей.

Это и положило начало великой глобализации, когда границы стран стали менее значимыми и существовали только на картах.Стало абсолютно нормальным отправиться в другую страну и остаться в ней жить насовсем, как это произошло с тем же Райко Идзуми. Языки начали упрощаться и приходить к общему знаменателю, но универсального языка еще не было.