Бояре, отроки, дружины. Военно-политическая элита Руси в X–XI веках

Кроме того, император пишет, что из Киева «росы» отправляются в полюдья к славянским народам, которые, как мы знаем и от самого Константина, и из летописи, проживали на территориях весьма обширных и лежащих довольно далеко от Киева. Элементарные подсчёты расстояния и времени подсказывают, что одной толпой объехать за одну зиму все эти территории не было никакой возможности. Попытки представить дело как «централизованный» объезд «пактиотов», выходивший из Киева и туда возвращавшийся, в силу некоего «монопольного права» киевского князя на полюдье, оказались неудачны и неубедительны[842]. Гораздо более вероятной представляется схема, подразумевающая, что объезды по полюдьям совершались не одной, а разными группами по отдельности. Эти «кружения» происходили не из одного центра, а из многих – группы выходили каждая из своего центра и разъезжались каждая в определённый регион, вероятно, ближайший к этому центру[843]. Напрашивается мысль, что во главе этих групп и стояли как раз те самые «архонты», которые всё-таки должны были находиться в локальных центрах Руси, а не сидеть все вместе в столице.

Таким образом, подразумеваемый текстом Константина порядок, что в полюдье ходили только из Киева, представляется ошибочным. Конечно, «все росы» не могли располагаться в одном Киеве, но едва ли мог там сидеть и весь их военно-торговый класс, который ходил в полюдья, а затем собирал моноксилы в Византию. За теми сведениями и взглядами, которые отразил трактат василевса, стоит, очевидно, определённый «киевоцентризм», вследствие которого общая картина «зимнего и сурового образа жизни» руси при всей её реалистичности и достоверности оказалась несколько искажённой.

Этот «киевоцентризм» 9-й главы «De administrando imperii» справедливо отмечает в последних работах А. В. Назаренко и заключает, что Константин, выделяя некую «внешнюю Русь», фактически относил к ней все земли и города «росов», кроме самого Киева[844]. Историк склонен видеть в таком взгляде автора трактата отражение некоего реального особого политического и правового статуса Киева.

Конечно, Киев выделялся в ряду прочих хотя бы как резиденция «главного» среди всех «архонтов» руси. Но всё-таки, учитывая другие данные, приведённые выше, акцент Константина на роли этого города представляется явно преувеличенным. На мой взгляд, это надо связывать не столько с какими-то реалиями, сколько с тем источником, откуда собственно происходит информация, донесённая до нас Константином. Некоторые черты рассказа о полюдье в 9-й главе (в первую очередь, сама передача древнерусского слова полюдье) выдают, что источником информации был человек, сам побывавший на Руси и знакомый с древнерусским языком. Обычно предполагают, что это должен был быть какой-то византийский посланец, побывавший на Руси по приглашению и под покровительством киевского князя. Скорее всего, он был именно в Киеве и имел дело с киевлянами. Вполне естественно было бы, что этот человек, рассказывая затем императору или кому-то из греков, кто записал его рассказ для императора, об «образе жизни» руси, сообщал сведения в определённом преломлении – то есть со специфической киевской точки зрения.

Такое понимание текста «De administrando imperio» позволяет, в конце концов, удержать предложенный выше тезис, что те люди, которые в сочинениях Константина выступают как «архонты» «росов», а в договорах 911 и 944 гг. как «князья»/«бояре» руси, были в реальности главами отдельных центров Руси. Что ещё можно о них сказать? Данные Константина как будто уже исчерпаны. Можно ещё обратить внимание на один пункт договора 944 г.

Выше уже цитировалась первая из статей договора, толкующая конкретные вопросы отношений руси и греков. Она устанавливает новую практику удостоверения полномочий послов и купцов, приходящих в Константинополь из Руси. Если ранее послы и купцы из Руси предъявляли «печати злати» (первые) или «сребрени» (вторые), то отныне они должны были приносить грамоты. Разные аспекты этой весьма любопытной статьи привлекали внимание учёных, но в данном случае для меня наиболее важным является вопрос, кто, собственно, уполномочивал послов и купцов из руси и ручался за них перед византийскими властями. Об этом статья прямо говорит в первой фразе: «А великии князь рускии и боляре его да посылають въ греки къ великимъ ц(еса)р(е)мъ гречьскимъ корабли, елико хотять, со слы и с гостьми…» Отталкиваясь от результатов проведённого выше анализа, надо думать, что под «великим князем руским и болярами его» имелись в виду те же самые «архонты» во главе с киевским князем. Это выглядит вполне логично и естественно – мы уже видели, что они и в самом деле посылали от своего имени в Византию послов и купцов, каждый своих. Стоит отметить одну деталь в постановлении об удостоверении личности грамотой.