Бояре, отроки, дружины. Военно-политическая элита Руси в X–XI веках

Особого внимания заслуживает вопрос о связи слов друг и дружина. В исторических трудах весьма распространено, едва ли не общепризнанно мнение, что первое из них употреблялось с древнейшего времени в смысле «дружинник – член дружины как военного объединения при князе». В поддержку этого мнения ссылаются на пару примеров из церковнославянских текстов и на очевидную этимологию слова дружина – от слова друг[251]. Между тем, при этом как-то забывается, что древнейшее наиболее распространённое значение слова дружина «товарищи, спутники» связано со словом друг в смысле «приятель, товарищ» – то есть дружина является, собственно, друзьями/приятелями[252]. Значения «военное объединение» за словом дружина и «воин-дружинник» за словом друг можно, допустим, в том или ином случае предполагать, но для того, чтобы считать их древнейшими, нужно выдвигать какие-то очень веские доводы, потому что само по себе (с точки зрения этимологии и словообразования) это совсем не естественно и не логично. По законам словообразования естественно такое развитие: друг в значении «приятель, товарищ» > дружина как объединение, группа приятелей > дружина как какая-то особая (в том или ином отношении) группа > дружинник как член такой группы. А такая эволюция выглядит неестественной и даже просто невозможной: друг в значении «приятель, товарищ» > дружина как «объединение, группа приятелей» > дружина как какая-то особая (в том или ином отношении) группа > друг как член такой группы. Таким образом, предстоит рассмотреть и примеры употребления слова друг.

Методика исследования предлагается следующая. Значение слова выявляется прежде всего по контексту его употребления, а также – в случае, если речь идёт о переводном произведении и доступен в той или иной форме оригинальный текст, с которого был выполнен перевод, – в зависимости от параллели в этом оригинале. Большое значение для прояснения первоначального употребления слова имеет история текста, в котором оно использовано. Текстология разных памятников старо– и церковнославянской письменности разработана в разной степени; её результаты учитываются во всех случаях, когда это возможно. Исходной для анализа была подборка упоминаний лексемы дружина в старославянских памятниках, предложенная в соответствующей словарной статье чехословацкого «Slovníku jazyka staroslověnského» («Словаря старославянского языка»). Необходимо, однако, учитывать, что эта подборка отражает отнюдь не полностью корпус старославянских текстов (что бы ни понималось под этим выражением). Словарь включил материал «памятников, принадлежащих к так называемому канону классических текстов (имеются в виду древнейшие славянские рукописи X–XI вв. – П. С), далее библейских, литургических, агиографических, гомилетических, правовых и т. п. текстов, возникших в первый период переводческой деятельности славянских апостолов и их учеников… и так называемых чешско-церковнославянских текстов»[253]. Наиболее существенное ограничение словаря в том, что в нём не отражены древнеболгарские тексты, не сохранившиеся в древних рукописях, но созданные в начальный период существования славянской литературы. Правда, характер употребления слова дружина в этих текстах в общих чертах довольно ясно вырисовывается из совокупности тех примеров, которые приведены в словаре, и некоторых дополнительно привлечённых данных. В то же время отбор источников, произведённый составителями, позволяет более тщательно проследить употребление в текстах моравско-чешского происхождения. Особенно важны произведения на славянском языке, созданные в X–XI вв. в Чехии, где бытование и семантическая эволюция слова представляет больше всего проблем, но и наибольший интерес с исторической точки зрения. Среди этих произведений значительное место занимают переводы с латыни. Надо оговориться, что даже при максимально возможном расширении круга памятников по сравнению с теми, которые были отобраны для «Словаря», нельзя претендовать на исчерпывающий учёт всех упоминаний в текстах ни кирилло-мефодиевских, ни моравско-чешских (не говоря о болгарских). Тому есть две причины: во-первых, на сегодняшний день корпус этих текстов определён далеко не окончательно и однозначно, во-вторых, лексический состав не всех из них обработан с должной полнотой и тщательностью. В том или ином конкретном случае эти обстоятельства могут иметь значение, и на них обращается внимание.

1. Тексты кирилло-мефодиевского круга

Из текстов кирилло-мефодиевского круга важнейшими являются жития славянских первоучителей. Житие Константина-Кирилла было написано вскоре после его смерти (869 г.), скорее всего Мефодием при участии учеников братьев. Житие Мефодия написал также вскоре после его смерти (885 г.) кто-то из его непосредственных учеников; тогда же, по-видимому было подвергнуто некоторой редактуре Житие Константина, которое и дошло до нас в таком отредактированном виде[254].