Боярич

Пока добирались до кухни и я… питался, а также на обратном пути в палату все пытался узнать у Галины, как обстоят дела в городе, но безуспешно. Галя знала только, что весь наемный персонал полка в первый же день эвакуировали за Можайск, и ее родителей тоже. А сама она осталась в госпитале… но это еще ничего. А вообще из города по шоссе то и дело идут машины с уезжающими. Их вроде бы никто не трогает… но если попадаются авто с боярскими госзнаками, их обязательно досматривают на постах. Некоторых и задерживают…

Кто досматривает, кого задерживают, кого пропускают – Галя тоже не смогла сказать, отчего мое настроение, еще недавно пребывавшее на отметке «положительное, готов к труду и битию», медленно поползло вниз. Если мятеж боярский и какие-то молодчики задерживают боярские же автомобили… это о чем может говорить? Да о чем угодно.

Кто поднял мятеж, против кого? На чьей стороне Бестужевы? Что творится в боярском городке, и существует ли он до сих пор, или, может, его уже давно раскатали по бревнышку? Например, та же гвардия? А что, не зря же зимние квартиры Преображенского полка расположены чуть ли не в зоне прямой видимости городских боярских усадеб! Нет, нужно срочно поговорить с Нулиным, он обещал. И выбираться отсюда. До утра я от неопределенности просто на стену полезу, это точно. Транспорт? Да черт с ним! Надо будет – под разгоном за полтора часа до городка доберусь.

О, а вот и доктор, как по заказу… И судя по отсутствующему халату, дежурство у него закончилось. А значит, пора исполнять утреннее обещание…

Разговор с докторо-майором получился коротким и малоинформативным. По крайней мере в части тех вопросов, что интересовали меня в первую очередь. Да, в городе действительно мятеж. На подавление брошены все части, расположенные в двухчасовой зоне, бояре участвуют в восстании отнюдь не все, но отделить «агнцев от козлищ» удается не всегда. К тому же кое-кто из них под шумок начал сводить счеты с давними врагами и недоброжелателями, так что каша в городе заварилась та еще. А помимо самих именитых, в боях на их стороне участвуют отряды наемников, некоторые из них, так же, кстати, как и часть боярских дружинников, вооружены тактическими комплексами – как легкими, так и тяжелыми. Вот тут я напрягся. На память тут же пришли «Гончие» и «Северная Звезда» и подвалы их баз… Ой-ей-ей. А не об этом ли предупреждал дедушка Скуратов-Бельский, а? Стоп. Отставить. Не сейчас.

Результат нашей беседы был очевиден. Нулин уперся и ни в какую не желал выпускать меня до наступления утра, точнее, до завершения утреннего обхода и подписания соответствующих документов.

– Осип Михайлович, но ведь я не служу в вашем полку… – пытался я убедить врача, но тот только набычился и недовольно сопел. Порядок есть порядок, видите ли. – Сбегу, – заявил я в конце концов. Нулин было приподнял бровь, изображая недоверчивое и безмолвное «ну-ну», и я покачал головой. – Поймите, Осип Михайлович, у меня есть обязанности, которые я должен исполнить. На моей шее четыре ученицы. Все они из боярских семей. Одна из них – моя невеста… Так что давайте решать вопрос сейчас. Я и так пропустил почти три недели, за которые с ними могло произойти все что угодно.

– Кирилл, пойми и ты меня! Завтра утром должен явиться полковник с заместителем. Заместитель его – по особой части, понимаешь? Они должны с тобой поговорить.

– Ага, а потом запрут «на всякий случай», – мотнул я головой. – И хорошо еще, если в палате, а не на «губе». И когда я доберусь до своих?

– Черт с тобой. Держи, – после недолгого размышления Нулин сунул мне в руку ключ. Кажется, ему просто надоело спорить. – Хранилище за дверью дежурного по первому этажу. Двенадцатый бокс – твой. Когда заберешь свои вещи, ключ оставь на стойке. И… подбери себе какую-нибудь рубашку. Джинсы-то, помню, в порядке. Куртку ты в Манеже снимал, а вот рубашка и свитер – в хлам. Выкинули мы их, как только от твоего мяса отодрали.

– Спасибо. А оружие? – с облегченным вздохом поинтересовался я.

– Хм… там же. Внизу лежит твой рюкзак, в нем твои стволы и ножи эти страхолюдные. И, Кирилл… будь осторожнее. Против ТТК никакой пистолет не поможет, ты же понимаешь?

– Понимаю. Буду. Спасибо, Осип Михайлович, и вам, и Вячеславу, – заключил я, поднимаясь со стула в ординаторской, где мы устроились для разговора.

Я уже дошел до двери, когда меня догнал глухой голос врача:

– Нет больше Славы, Кирилл. Сгорел в бронеходе на второй день этой свистопляски. Три тяжелых ТК ушатал, а четвертый их запалил. Всем экипажем в дым ушли…

Я обернулся к Нулину, но тот только рукой махнул. Иди, мол.

Вот так. Балагур и весельчак… Эх, Слава-Слава… Что же ты так?