Боярич

Медленно выдохнув, я молча кивнул уже отвернувшемуся майору и побрел в сторону стойки дежурного. Сколько раз я вот так уходил из госпиталя… из палатки комполка Там, каждый раз унося с собой эту пустоту. Вот был человек, сидел рядом с тобой за столом и в засаде, разговаривал, шутил и смеялся, спорил или молчал, дожидаясь сигнала к атаке, выцеливая противника… А потом вдруг: «Сожалеем, раны, несовместимые с жизнью…» – «Извини, лейтенант, взрыв фугаса…» – «Остался прикрывать отход»… Мы – дети войны, а война жрет своих детей, да… Но каждый раз одно и то же. И каждый раз словно кусок жизни вырвали, с кровью, с мясом. И никогда не знаешь, что лучше – быть сожранным этой стервой разом или вот так, по чуть-чуть… кивая в ответ на сухие объяснения замотанных врачей или устало-деловитые слова командира, выправляя похоронки или снимая берет под холостые выстрелы салюта у свежего холмика земли…

Я не заметил, как дошел до стойки дежурного. Глянул на спящую медсестру, уронившую голову на руки, и, тряхнув отросшими патлами, выгоняя из черепушки ненужные, несвоевременные мысли, осторожно скользнул ей за спину. Бесшумно открылась дверь хранилища, которую я тут же аккуратно притворил за собой. Рука скользнула к выключателю, и в хранилище загорелся неяркий свет пары старых потрескавшихся плафонов. Раз, два… пять… девять… двенадцать. Вот оно.

Белье, носки, джинсы… надо же, они их даже выстирали! Тяжелые зимние ботинки… Я покрутил головой и, обнаружив на длинной вешалке уставные черные рубашки бронеходчиков, под которыми было сложено остальное обмундирование, быстро подобрал нужный размер. Это, очевидно, для бедолаг вроде меня, чья одежда пришла в негодность. Предусмотрительно, ничего не скажешь.

Так, моя куртка, хлопок по карманам… ключи и пачка сигарет. Последний привет от Славки, которого я упросил перед дуэлью купить мне курева…

Рыкнув, бью кулаком в стену. Боль отрезвляет, заставляя пустоту в груди сжаться в точку и замолчать. Временно, конечно. Но и это хорошо. Нет у меня сейчас возможности проводить Вердта, как положено. Нету.

Рюкзак в руки… ага. Вот они. Влезаю в разгрузку и с удовлетворением чувствую на плечах знакомую тяжесть стволов. Ножи на пояс, подтянуть систему, проверить магазины рюгеров. Куртку на плечи, рюкзак за спину. Готов…

Выбраться из расположения части было несложно, хотя, конечно, и не сравнить с прогулкой по громовской усадьбе. Тем не менее, спустя полчаса я уже уверенно чапал по обочине Старой Смоленской дороги, Там именовавшейся Можайским шоссе. Почувствовав, как холод забирается под куртку, я хотел было воспользоваться своими невеликими умениями в стихиях, но вовремя притормозил. Кто его знает, какие такие средства обнаружения имеются у военных или мятежников, а встречаться ни с теми, ни с другими я пока желанием не горел.

Что ж, придется отказаться от этакого сибаритства и вспоминать прежние времена, когда о такой вещи, как «стихийный» климат-контроль, я даже не подозревал. Подошва ботинка уверенно впечаталась в грунт, ломая тонкий намерзший на нем ледок, разгон… и вперед, бродяга. Ходу-ходу…