Боярин

— А вот тут уже «во-вторых». Вы никого не станете спрашивать. Но поступите по закону. Сначала стремительный разгром шведов, а затем объявление рокоша. Поводов можно найти сколько угодно, были бы единомышленники среди шляхты. Вон объявили же, чтобы добраться до меня и не вызвать серьезных дипломатических осложнений.

— Но король и магнаты могут отправить войска.

— Не думаю, что после Сандомирского рокоша кто-то захочет проливать кровь в гражданской войне. Но если так случится, то вы сумеете отстоять свою позицию.

— Воевать на два фронта?

— Зачем же? Я уверен, что шведы ударят по двум направлениям. Карл молод, горяч и нетерпелив. Так что пока вы будете охлаждать пыл короля и магнатов, я займу шведов. Поверьте, у меня получится. А потом мы вновь навалимся с двух сторон и выбросим их с побережья. Ну а дальше создание герцогства и получение если не герцогского титула, то пожизненного губернаторства и личного подчинения королю. К тому же в вашу пользу будет говорить и то, что, разбив шведов, вы сумеете вернуть Речи Посполитой не только расширившееся Задвинское герцогство, но и вассалитет Курляндии, которая в настоящий момент под шведами. Все только на пользу вашей родине, как бы это двояко ни выглядело.

— Ловко у вас получается, — хмыкнув, произнес Острожский.

— Стараюсь, — вновь наполняя свой кубок вином, согласился Карпов.

— Вот так гляжу я на вас, и мнится мне, что вы видите себя во главе псковской земли.

— Вот уж чего мне не надо, — отмахнулся Иван. — Здешняя форма правления мне очень даже нравится. Несколько противоборствующих партий, вече, боярский совет — все это не дает власти застояться и превратиться в болото, как в той же Речи Посполитой. Но да, я вижу себя в числе тех, кто стоит у руля. А еще вижу Псков независимым от Литвы, Москвы, Новгорода или Швеции. Оно и мне так спокойнее. Слышали о том, что я не мил в Кремлевском дворце?

— Ну а кто не слышал.

— Во-от. А поверите, если я скажу, что обвинения против меня были ложными?

— Хм. Скажем так, я бы этого не исключал.

— То-то и оно. Я же не желаю больше, чтобы меня пинали и тянули к ответу по первому навету и желанию самодержца. А для того должен стать достаточно весомой фигурой и оказаться не по зубам царю Николаю.

— Ну что ж, теперь мне хотя бы понятны ваши намерения. Кстати, а насчет великой княгини и вас это и впрямь пустой навет? Я из чистого любопытства, — поднося к губам кубок с вином, с легкой улыбкой промолвил шляхтич.

— По большей части навет. Начитавшись рыцарских романов, она действительно была мной увлечена. Возможно, причина крылась в том, что я был любовником ее тетки. Но общения меж нами, а уж тем более близости, никогда не было, не могло быть и не будет. Уж я-то хорошо знаю женщин из рода Рюриковичей.

— А если Елизавета станет вдовой?

— Вы это сейчас к чему?

— Просто подумалось. Вот ведь как порой случается. Князь Иван Бобровнинский украл вашу славу, а вы вынуждены охранять его, как зеницу ока.

— С чего бы это?

— Так ведь если с ним что случится, то все обвинения падут на вас. Ну, судите сами. Вас обвиняли в связи с великой княгиней. Трубецкой украл у вас победу, чем нанес серьезную обиду. Убив его, вы не просто отомстите за свою обиду, но еще и расчистите себе путь к сердцу Елизаветы. Или, если быть более точным, то к ее телу. Ведь первая любовь — она незабываема.

При этих словах Иван на некоторое время впал в ступор. Хм. А ведь он даже не думал в эту сторону. Многим он встал поперек горла. Причем уже здесь, в Пскове. Молодой да ранний, сверзивший древний боярский род и по факту занявший его место. А тут еще и доходы такие, что вся казна псковская не сравнится, и дружина, которая в одиночку способна опрокинуть многократно превосходящего противника. Бояре — не чернь, они-то уж верные выводы сделают.

— Данила! — повысив голос, позвал Иван.

— Здесь я, — через несколько секунд влетел в дверь денщик.

— Вестового, — не оборачиваясь к вошедшему, бросил Иван.

Подошел к секретеру и, вооружившись ручкой, с которой никогда не расставался, начал писать. К тому моменту когда он закончил и запечатал послание своей печаткой, вестовой, молодой парнишка лет восемнадцати, уже стоял в дверях.

— Срочно доставить Кузьме Платоновичу, — протянув ему письмо, приказал Карпов.

— Слушаюсь!

Лихо козырнув — жест, привнесенный Иваном, — парень тут же умчался.

— Никак я натолкнул вас на дельную мысль? — кивая в сторону хлопнувшей двери, поинтересовался Острожский.

— Да. Благодарю.

— Отдали распоряжение об охране князя?

— Насколько это вообще в моих силах при имеющихся возможностях. Мне, конечно, было бы выгодно его отсюда спровадить. Но ваша правда — смерть только во вред. Ладно о том. Вернемся к нашим баранам.