Боярин

– Наслушался ты сказок, Проша. Такие чудеса токмо в старой отчине князя и случались, и то без божьего соизволения такое чудо не свершить, князь сам про то сказывал, а где ты священника тут найдешь? – Лука Фомич не на шутку рассердился. – Давай уже неси угли, и воды не забудь принести, боярину кипяток нужен будет.

Андрей вышел из дома на крыльцо весь в расстройстве. При штурме во время боя в тесном пространстве потеряли еще одного воина. Вдобавок воевода, разъяренный смертью парня, зарубил ляха, развалив его ударом сабли пополам. Андрей не впервые видел такой удар, честно признаться, и сам порою умудрялся развалить врага на половинки, но каждый раз Андрей не верил своим глазам. Лях облачен в кольчугу с зерцалом, а сабля новгородца разрубила доспех вместе с телом, словно нож масло. Андрей огорчился, когда осознал, что хозяина усадьбы взять в плен не удалось, Лука своей бесшабашной удалью лишил его возможности получить информацию из первых рук. На укор в убийстве пана Лука Фомич сердито буркнул что-то нечленораздельное и, отмахнувшись от князя, умчался дальше зачищать дом. Зато младший сын пана был живехонек. Андрей вырубил молодца прямым ударом в челюсть, навершие сабли сломало парню все передние зубы. Молодого пана, скулящего от резкой боли, живехонько скрутили и предали на попечение Кузьмы для налаживания межличностного контакта.

Стоило только Андрею остаться одному в горенке, как справа раздался слабый шорох. Андрей машинально в развороте рубанул саблей и с изумлением уставился на старуху с перерезанным горлом, откуда фонтаном лилась кровь. Колени старой ведьмы подкосились, и она кулем свалилась на добела выскобленные доски пола. Звякнув об пол, из ее руки вывалился здоровенный тесак. Вот черт! За сундуком пряталась ведьма – вот ее и не заметили, а даже если и заметили, кому она нужна, старая. Ну, и сидела бы там дальше. Так нет же, решила урода из меня сделать, карга старая. Дожили – старуху порешил… Андрей зло сплюнул на пол и вышел из комнаты, направляясь в кузню, где Кузьма уединился с пленным паничем.

Парень посопротивлялся для порядка, играя в молчанку, не желая сообщать собеседнику о тайниках отца. Вскоре у него желание молчать пропало, этому способствовал раздутый огонь в горне кузницы и зверский вид Кузьмы, когда тот погружал раскаленный докрасна металлический прут в глазницы отрубленных голов, специально принесенных сюда. Тут парень сломался. Кузьма, добрейшей души человек, умел быть страшным исчадием ада. С головы парня не упал ни один волосок, а жути на него Кузьма навел до усрачки. Андрей выслушивал исповедь панича, прикрывая нос шелковым платком, в кузнице жутко пахло паленой плотью и человеческими экскрементами.

Выходя из кузницы, Андрей обернулся к новгородцу и утвердительно кивнул в ответ на вопросительный взгляд воина. Кузьма все понял.

Благодаря откровенности молодого пана Андрей стал обладателем приличной казны. Помимо собственно монеты и слитков серебра, серебряной и золотой посуды почти с пуд набралось. Правда, как оказалось, большинство предметов утвари позолочены или покрыты серебром, обидно.

Все, что было нажито паном в разбойничьих набегах, досталось теперь более удачливому, то есть Андрею.

Крестьяне деревеньки, в которой татары устроили переполох, под шумок успели удрать в лес, прихватив с собой скотину и все мало-мальски ценное имущество. На поиски беглецов отрядили улан. Татары – доки в охоте на людей, приведут, никуда беглецы не денутся.

Андрей занялся сбором трофеев. Оружие и доспехи, даже посеченные, пригодятся в любом случае. Но следовало все собрать и упаковать: доспех, снятый с пленных и убитых, да в оружейной нашлись колонтари[91], с десяток кольчуг с сеченым кольцом и три пансыря черкасских с ожерельем и рукавами по локоть, два пансыря московских: один с ожерельем с рукавами до запястья, другой без ожерелья и с рукавами по локоть. Наручи простые, с локотками, гладкие и граненые, некоторые украшены золочением и различными камнями. Андрей попробовал подсчитать количество камушков на одном булатном вызолоченном наруче с шелковыми застежками – насчитал больше пятидесяти разных камней.

– Это сколько, Лука, такие могут стоить? – удивленно спросил Андрей, показывая наруч Луке.

– Рублей с двадцать, может более, – воевода снял с головы тафтицу и задумчиво поскреб лысину. – Московской деньгой. Богатые доспехи у боярина. Такие князю пристало носить токмо, – сделал заключение воин, возвращая господину наруч.

– Интересно, откуда у него столько всего? – задал риторический вопрос Андрей.

– Известно откуда. Татьбой боярин не гнушался, – уверенно заявил Лука, усмехаясь в бороду. – Я заглянул мимоходом в сундуки, точно говорю, грабил торговых людишек боярин. Одних постеля шито толки на камке дюжин две будет, а взголовьев – все четыре дюжины.

– Лука! – прервал князь воина. – Посмотри, что за сундук такой? На замок закрыт, – Андрей пытался открыть крышку дубового сундука в железной оправе.