Боярские дворы

Выявление генеалогических связей в самых родовитых семьях нередко дается с большим трудом, осложняют дело многочисленные ошибки в существующих родословных справочниках. Тем более неразрешимой должна быть задача с рядовым дьяком – сколько их просиживало от зари до зари во множестве приказов, осуществлявших руководство Московским государством!

Однако послужной список Александра Иванова – фамилией ему еще служило отчество – можно восстановить за годом год, а в некоторые периоды даже месяц за месяцем.

Первая отмеченная делами Поместного приказа служба Александра Иванова с 1 декабря 1614 до 11 июня 1615 и в августе 1616 года – в Панском приказе, где он уже числится дьяком. Из более чем семидесяти приказов, осуществлявших государственное управление, Панский исчезает первым, и исследователи еще до конца не выяснили его функций. По некоторым предположениям, они были связаны с отношениями Московского государства с Польшей и Литвой. Необходимость в нем исчезла непосредственно после заключения мира со Швецией и Польшей, около 1620 года.

Но еще в период существования Панского приказа дьяк Александр Иванов несет службу летом 1617 года вместе с князем Д. М. Пожарским по сбору «пятинных и запросных денег», а две зимы между 1617 и 1620 годами проводит в Чебоксарах. В 1621–1622 годах он числится дьяком «на объездах в Москве», в 1623 году – в приказе Новой чети. Дальше шла служба в Сыскном приказе при князе Д. И. Долгоруком и самостоятельное руководство Казачьим приказом. Засиживаться на одном месте в приказных делах не удавалось. Со смертью Александра Иванова пустошь Братцево была передана в род служилых дворян, точнее – выбившихся в это звание бывших подьячих.

Братцево. А. Воронихин. Главный дом. Конец XVIII в.

Вряд ли кому-либо из специалистов по генеалогии пришло в голову заниматься родословием незнатных и небогатых дворян Зубовых, если бы не «случай» одного из представителей семьи в последние годы правления Екатерины II. Последний фаворит старой императрицы, награжденный поместьями, деньгами, графским титулом и бесчисленными должностями, сразу оказался среди самых знатных людей государства, а следовательно, должен был иметь и восстановленное генеалогическое древо, каким бы скромным у своих корней оно ни выглядело.

Из сыновей некоего Никиты Иванова, по прозвищу Ширяй, во времена Ивана Грозного выделился Игнатий Никитич Зубов, дьяк, исполнявший обязанности своего рода начальника штаба при корпусе в Смоленске. По старой памяти звали этого смоленского помещика то Игнатием Ширяем, то Игнатием Зубовым. Известно, что в 1575–1576 годах довелось ему с другими подьячими кормить от царского лица в Можайске цесарских послов, в 1578–1579 годах служить дьяком Поместного приказа, а в 1580-х быть писцом сначала Заволочья и Ржевы Пустой с уездом, потом так называемым валовым писцом Арзамаса и Арзамасского уезда. Зато три его сына записаны уже служилыми дворянами по Московскому списку. Иван сидел при Михаиле Романове на воеводстве в Березове, Алексей – в Астрахани, Матвей состоял при патриархе Филарете патриаршим дворецким в 1631–1633 годах, а в начале 1640-х – судьей московского Судного приказа.

В 1629 году Братцево достается астраханскому воеводе Алексею Игнатьеву Зубову. Алексей Зубов детей не имел и завещал эту свою подмосковную, теперь уже деревню, брату Матвею. И снова связанные с деревней документы помогли внести уточнения в общепринятые даты. Если «Словарь Русского Исторического общества» называет годом смерти А. И. Зубова 1632 год, то акты наследования указывают 1637 год, когда Матвей Игнатьевич и вступил в права владения, оговоренные духовной брата.

Деревушка продолжала оставаться небольшой и небогатой, даже в масштабах средней руки служилых дворян не слишком ценной, так что М. И. Зубов отдает ее в приданое за своей дочерью Анной, которая в 1649 году выходит замуж за московского дворянина Кирилла Осипова Супонева. В свою очередь, А. М. Супонева-Зубова предпочитает восемью годами позже продать Братцево. Согласно Писцовой книге 685 и делам Поместного приказа, в 1657 году владельцем Братцева стал боярин Богдан Матвеевич Хитрово.

Как никого другого, следовало Б. М. Хитрово называть полным именем-отчеством: и чтобы не спутать с многочисленными представителями могущественного, прочно укоренившегося в придворных делах семейства, и чтобы отдать должное той роли, которую довелось ему сыграть при дворце. Даже известный боярин Артамон Матвеев, считавшийся воспитателем матери Петра I, царицы Натальи Кирилловны, никогда не пользовался таким влиянием и возможностями, никогда не знал подобных почестей. От чего это зависело – от таланта, энергии боярина?