Боярские дворы

Дом Якунчиковых в Среднем Кисловском переулке (№ 6, ныне занят Российской академией театрального искусства, бывший ГИТИС) славился прежде всего своими музыкальными вечерами. Здесь постоянно бывали художники – члены Абрамцевского кружка. Эту группу живописцев объединял интерес к обновлению специфических средств искусства, его сюжетов, изобразительного языка и тому, чтобы в искусстве более реально и непосредственно передавались человеческие чувства во всей их жизненной сложности и взаимосвязи. В своих поисках они обращаются к сюжетам из национальной истории, из русских сказок, народных былин, эпоса. А отсюда в свою очередь рождался и интерес к народному искусству.

Ставшая женой В. Д. Поленова, Н. В. Якунчикова занималась живописью вместе с мужем. Успеха на этом поприще удается добиться и Вере Васильевне Вульф-Якунчиковой, великолепные портреты которой были написаны влюбленным в художницу Константином Коровиным. Но наиболее талантливой художницей была Мария Васильевна Якунчикова. Ее работы В. Д. Поленов ставит в один ряд с произведениями И. И. Левитана и В. Э. Борисова-Мусатова. Большой успех приносит ей участие во Всемирной выставке 1900 года в Париже. Западный критик тех лет восторженно пишет о происходящем в России «возрождении индустриальных искусств, которому с самоотверженностью и удивительной бескорыстностью служат такие художники, как М. Врубель, Малютин, Головин, мадемуазель Давыдова, мадемуазель Якунчикова-Поленова». Он отмечает, что «повсюду господствует атмосфера искренности и покоряющей простоты». Общим руководителем работ на выставке был Константин Коровин.

Всегда считалось, что увлечение народными кустарными промыслами началось с появления Абрамцевского художественного кружка, связанных с ним художественно-ремесленных мастерских. Где, как не в Абрамцеве, родился первый Музей крестьянского искусства! А между тем факты и даты говорят иное.

Абрамцевские мастерские, само желание четы Мамонтовых, прямых родственников Якунчиковых и Третьяковых, заниматься народными промыслами появились после того, как у Никитских ворот открылся в 1885 году первый в России Кустарный музей (Никитский бульвар, 16). И не просто музей. Здесь можно было увидеть работы мастеров, можно было их и заказать. У кустарей покупались лучшие образчики их мастерства, и им давались ссуды для покупки сырья. Предоставленный московским земством капитал в 15 тысяч рублей годовых дополнялся 18 тысячами рублей на содержание музея и вновь открываемых мастерских. Размах немалый! Он не мог оставить меценатов равнодушными.

Для приобретших Абрамцево Мамонтовых увлечение было тем более понятным, что в соседнем Сергиевом Посаде возникла самая крупная из поддержанных московским земством организация – Общество взаимопомощи кустарей. В центре современного нам города, у входа в Троице-Сергиеву лавру, и поныне стоит большой трехэтажный кирпичный дом в причудливой кладке красного кирпича – дань увлечения архитекторов декоративными приемами русского XVII века. Выстроенный на средства общества, он объединял библиотеку, мастерскую, банк и склад готовых изделий.

Таким образом, именно появление музея у Никитских ворот дало толчок возникновению абрамцевских мастерских, что лишний раз говорит о том, что живой интерес к народу, его судьбе, правам и талантам стал общим для второй половины 1870-х годов – времени, наступившего после «безумного лета» 1874 года, с его хождением в народ, с верой в неизбежность взрыва народного возмущения и отчаяния. Абрамцево вобрало в себя отблески мыслей и чувств, которыми жили передовые разночинцы, и стало свидетелем меценатских увлечений.

Пройдут годы, и в день восьмидесятилетия В. Д. Поленова старые друзья напомнят ему о сложившемся кружке, где наряду с Абрамцевым немалую роль сыграли и собиравшиеся в Черемушках художники: «Вы помните, мы совсем разные пришли отовсюду: В. Васнецов и М. Антокольский, Е. Д. Поленова и Серов, Репин и Арцыбушев, А. Васнецов и М. В. Якунчикова, Спиро и Остроухов, другие еще... Мы совсем разные, но вдохновляемые одним и тем же – правдою и честностью в искусстве; мы в Абрамцеве сомкнулись в одну тесную семью, которую, как ни разделяй ее почти бездорожные расстояния и лихие времена, и до сих пор связывает нас, оставшихся, нерушимыми узами большой, настоящей человеческой дружбы».