Боярышня Дуняша 2

— Ну не на шею же себе садить? — возмутился Еремей, отпуская внучку.

— Я же как лучше… чтобы все вместе, как взяли да заработали!

— Вот работой своей они и оплатят аренду инструмента, бревна на избы, еду и проживание.

— Надо хоть малым заработком поманить, — не согласилась она. — А то неинтересно будет работать.

— Тьфу! Ну что ты будешь делать! Это в тебе кровь моей дорогой тещи просыпается! Всё добро нищим раздала, когда думала, что помрёт, а ей травки попить дали и выжила. Всех пережила, жалельщица сирых и убогих!

— Ну, деда! Я не такая!

— А не подумала, на что мне с новыми боевыми ряд заключать чтобы твоих дармоедов защищать? На что воинскую справу им покупать?

— Деда, я что-нибудь придумаю.

— Эх, маленькая моя разумница! Тебя князь к себе в гости ждёт, — огорошил её Еремей.

— Ой! Деда, я же ничего не… или он старое помянуть мне хочет, так я же…

— Про Ярославну забудь. Тебя никто не винит. Это княгине ты не по нраву была, а князь хорошо к тебе относится.

— Точно?

— Послушай меня, Евдокия. Иван Васильевичу сейчас тяжело. Вокруг враги, а теперь ещё братья против него пошли, но это только с одной стороны.

— А с другой?

— У него теперь развязаны руки, и когда мы наберемся сил, то земли братьев по праву заберем себе.

Дуня удивлённо посмотрела на деда. Как ловко у него получилось с этим «мы»! Никак, князь приблизил его к себе? В верности отца Иван Васильевич давно не сомневался, а вот дед всегда был человеком Кошкина.

— А зачем я князю? — неуверенно спросила она.

— Хочет поближе познакомиться, — навел туману дед, — узнать, как ты умудрилась придумать перья для письма ковать.

— Деда, да разве я могу знать, как чего-либо придумываю?

— Да уж, раньше я думал, что твои шатающиеся зубы были предвестниками идей, а теперь даже и не знаю.

— Шутишь?

— Да куда уж мне! Все за тобой присматривают, а проворонили, как ты пошла золото мыть! Это ж надо такое придумать?

Дуня отряхнула ноги от высохшего песка и взяв деревянное корытце, важно известила дедушку, что идёт домой.

— Ну идём, — согласился Еремей и поднявшись с камня, потихоньку пошёл следом. По дороге они встретили груженую шкурами телегу.

— Кто таков? — грозно спросил боярин у чернявого возницы.

Тот шустро соскочил и поклонившись, начал говорить и показывать:

— Вот, лосиные шкуры везу. Говорят, что иноземцы в городе деньгами за них платят.

— В Москве?

— Ага.

— Не слышал. Разве что в Новгороде, но больно далече. К тому же там всю торговлю свои люди держат и тебе хорошую цену не дадут.

Дуня с любопытством потрогала лосиные шкуры. Они оказались плотными и гладкими. Такие, наверное, сгодились бы на подошвы. Если же вдвойне проложить, то никакие камешки не почувствуешь. Она не заметила, как принялась теребить хвостик косы, яростно наматывая себе на палец и тут же распушая замученный кончик.

Дед замолчал и уставился на внучку. Вместе с ним умолк возница и непонимающе переводил взгляд с боярина на девочку.

— Ну, так я поеду? — робко спросил он и Еремей уже даже кивнул ему, отпуская, как:

— Деда! А что, если нам сшить из этих шкур защитные жилеты и продать их… — тут Дуня нахмурилась, пытаясь вспомнить, кто в Европе сейчас воюет, но у неё получалось, что там постоянно кто-то с кем-то воевал.

Зато она помнила, что там не хватало на всех воинов рыцарских доспехов, да и вскоре они начнут отходить, а вот кожаные жилеты войдут в моду. Сообразить бы ещё, в каком веке это случится? Но мысль уже разогналась, и Дуня решительно заявила:

— Продать иноземцам, вместо кольчуги.

— Они не кольчуги носят, а… — Еремей пощупал лосиную шкуру, потом посильнее помял. — Сколько хочешь за эту дрянь? — спросил он у чернявого.

Дуня расплылась в улыбке: дед начал торговаться! Шкуры были отлично выделаны и их можно было пустить не только на защитные доспехи, но и для обивки стульев, диванов, а ещё на галоши для валенок. Дуне уже не терпелось бежать и рисовать подходящую мебель, но тут дед велел торговцу разворачиваться и ехать к нему во двор.

Шкуры были куплены быстро, а продавец поспешил убраться, и теперь дед испытующе смотрел на Дуню. Она ответила ему улыбкой и тихо, только для него произнесла:

— Быстро окупим!

— Эх ты, радетельница! — проворчал он, но было видно, её слова немного успокоили его.

Вечером Дуняша дождалась, когда дед освободится от дел, отдаст последние указания перед отъездом и усядется на скамейку возле берёзки.

— Уезжаешь?

— На рассвете, — подтвердил дед.

— А я?

— За тобой Гришку пришлю.

— Я могла бы с тобой.

— Мне быстро надо будет ехать, а ты не выдержишь, и к тому же Милославе надо успеть перешить Машины одежки на тебя. К князю в простецком невместно. Всё же ты по приглашению, а не просто так мимо проходила.

— Ох уж это невместно, — проворчала Дуня. — Деда, посмотри. Я тут кое-что наскоро накидала. Вот это скамейка со спинкой и мягким сидением, а это отдельное креслице.

— Ну-ка, ну-ка, интересно, — Еремей внимательно посмотрел. — Видел я такие…

— Не такие! — возмутилась она.

— Но похожие.

— У меня удобнее, — настаивала Дуня.