Боярышня Дуняша (СИ)

Надо рассказать деду, пусть соломки подстелет! Может, дедушке удастся боярина Кошкина

задействовать? А что? Пусть Яков Захарьич провернёт какую-нибудь махинацию против

старухи!

Она ведь половину княжества раздала церковникам, ради того, чтобы вернуть

великокняжеский стол муженьку. Это её щедрость поставила сына в зависимое положение от

попов, и ему теперь шага не ступить без их одобрения.

Будь у князя прежние доходы, то собирание земель проходило бы мягче. Народу без

разницы, кто из рюриковичей у них великий князь, лишь бы обеспечил стабильность и

соблюдал законы, а вот на подкуп бояр нужны пряники и побольше, и получше. Понятно, что

не все наибольшие люди позарятся на московские плюшки, но лишить наиболее матёрых

управленцев поддержки товарищей можно было бы, а ещё отсечь их от народа путем покупки

громогласных крикунов.

Дуня поморщилась, поняв, что её размышления завели куда-то не туда. А всё из-за поездок

отца, где он передаёт княжьи слова и склоняет разных людей к объединению с Москвой. Боязно

за него и потому выскакивают мысли на его счет когда ни попадя.

Дуняша потерла виска, надеясь, что это поможет лучше соображать. На чем она

остановилась? Просить поддержки у Кошкиных. Было бы хорошо, если бы они громогласно

осудили княгиню за раздачу земель и послабление налогов монастырям, охаяли её методы

управления и отодвинули от княжеского кресла…

Кошкины сильный род, но Яков Захарьич в драку сломя голову не полезет. Ему не нужна

вражда с матерью князя, тем более она не вернёт розданные земли. По поводу возврата

имущества надо действовать тоньше. На кошачьих лапках влезть в разгорающийся спор

церковников между нестяжателями и сторонниками накопления богатств. Раздуть ситуацию

и… Опять не туда мысли побежали.

До конца дня Дуняша кидала страдальческие взгляды на деда, но не нашла в себе сил

признаться в том, как подставила семью. А на следующий день сияло солнышко, дворня

готовилась к Пасхе, и все ужасы показались не такими ужасными.

А Дуня поняла, что будет только хуже, если она расскажет деду, как лихо «раскрывала

глаза» Наталии. Если семья ничего не будет знать, то реакция на возможные вопросы будет

искренняя, недоумевающая, и с них спроса не будет.

Хочется верить в это!

В конце концов Дуня не главный персонаж в сломе княгининой интриги, а второстепенный.

Может обойдётся? А если нет, то Дуня не жилец… её замучают, а для ничего непонимающих

родных она исчезнет без следа. Пусть так!

Ощущая себя героем и напоминая себе, что смерти нет, Дуня нашла покой. В церкви она

молилась с душой и впервые почувствовала отклик и ощущение возвышенности, просветленности и даже жертвенности. Возвращаясь домой вместе с семьей, она парила…

— Боярин Доронин! Срочно в Кремль! — подскочил вестовой, выкрикнул и, нахлестывая

коня, бросился дальше.

Дед Дуни нахмурился. Великий князь находится в Коломне и без него дума собирается три

раза в неделю, а тут созывают не ко времени. Завтра Пасха, и никаких дел не может быть.

Дуняша вцепилась в длинный рукав деда и смотрела на него щенячьим взглядом. Вся

выстроенная ею цепочка размышлений показалось глупой. Надо сказать деду… а что говорить?

Ну наболтала она о своих подозрениях Наталии, предостерегла её от необдуманного

поступка, а больше ничего! А может сбор думы не касается двух княгинь?

Ну что за паника? Боже, какая же она трусиха! Нет, раскрытие заговоров — это не её!

Может,в Новгороде чего случилось, а она уже во всём признаться хочет. Или набег?

— Дунька! Чего натворила? — что-то почувствовав, спросил дед.

— Еремей Профыч, ну что ребёнок мог натворить, чтобы думу из-за этого собирать? —

заступилась мама.

— Ты, Милослава, молчи, когда тебя не спрашивают! — рявкнул боярин. — Если говоришь

такую глупость, то не знаешь свою дочь!

— Вашу внучку! — огрызнулась мама и,веля дочерям идти подле неё, отправилась к саням.

— Тьфу, баба!

Еремею подвели коня и он поспешил в Кремль.

Чем только Дуня не занималась, ожидая деда, но везде нежданную помощницу вежливо

просили уйти. Тогда Дуняша занялась Якимкой.

— Велю поставить тебе домик возле скалы, а ты дворик свой выровняешь и покроешь его

каменными брусками, чтобы все видели, как это хорошо, — мечтательно говорила Дуня. —

Часть двора выложишь ровными линиями, на другой расположишь бруски елочкой, а можно

ещё с цветом поиграться. Я когда бегала на ту скалу, то видела, что гранит там не только серый, но и розоватый…

Дуняшу увлекло благоустройство маленького хозяйства её каменщика, и она живописала, как надо сделать печку с трубой, как пристроить туалет и душ. Якимка ходил за ней, как телок

и не перебивал, правда, выглядел растерянным, но Дуня знала… хм, надеялась, что завтра он

осмыслит её слова и хоть что-то переварит, а она ещё не раз прокапает ему мозги своими

наставлениями.

Вот же, если подумать, то золотой парень этот Якимка! Он не спорит, не доказывает свою

правоту и не спрашивает, «зачем», «почему» … Он изо всех сил старается исполнить то, что

ему сказано. В этом прелесть и беда парня, но Дуня настоятельно вдалбливала, что слушать