Боярышня Дуняша (СИ)

— Я хотел большую! — захлебывался Ванюша, рассказывая о том, как всё было. — Все

делали маленькие деревянные, а мне хотелось птицу сделать и полететь!

— Как птицу? Да разве ж можно на ней лететь?

— Но птицу сложно было, и мы с дядькой решили начать с гусеницы! — чуть смутившись

из-за столь кардинальной смены планов, признался мальчик.

Дуня несколько раз оббежала Ванюшкино сооружение. Вблизи все выглядело грубовато, но

на расстоянии эффект был «вау»! Если бы повсюду были пески, то гигантская гусеница

выглядела бы космическим существом. Дуняша на миг остановилась, пытаясь понять, что ей

сейчас попыталось подсказать воображение, но не до того было.

Боярышня подлетела к брату и зацеловала его от избытка эмоций. И дядьку Ванюши

поблагодарила, прижимая руки к груди. Он молодец! Помог ребенку реализовать фантазию.

И даже подбежавшему Иван Харитонычу подмигнула, глядя на его шокированный вид. А

вот старший пскович укоризненно покачивал головой:

— Это ж сколько полотна ушло на баловство? — задал вопрос он в никуда.

Дуня прикрыла брата, чтобы малыш не видел рожу этого зануды. Над страхолюдным

вездеходом боярин восхищался, а попытку Ванюшки мыслить по-особенному норовит осадить.

Тут ведь не ткань считать надо, а вдохновение и приложенные силы в реализации своих планов.

Опять же шестерёнка и подсоединённая крутилка! Это же… ах! Это же новаторство! Это ух! Да

хватает того, что Ванечка ещё маленький и для него уже достижение, что он несколько дней

занимался одним проектом!

Дуня перевела взгляд на мать, ища поддержку, но увидела только, как ей в руки подавали

хворостины. Тогда она поискала глазами отца…

— Сынок, неужели это ты придумал?

— Ага! То есть нет! Это Степка сделал, — махнул он в сторону деревенского парня, —

только он маленькую смастерил, а я большую!

— Какой ты у меня розмысл!

— Ага! — Ванятка просиял и щедро делясь своей славой, добавил: — И Дуняша тоже. Это

она всё начала. Если бы не Дуня, то все с утра до вечера пропадали бы в поле.

Пучинковы развернулись к ней и недоверчиво оглядывали, ища признаки бунтарского

характера и ума… наверное.

Дуня им застенчиво улыбнулась, но улыбка её подувяла, когда она заметила, как мать

сжимает губы и слушает рачительного Фёдора, размахивающего перед её носом пустым

коробом, в котором раньше лежало полотно.

— Кто бы сомневался, что тут без нашей Дуняши не обошлось, — уже не так радостно

вздохнул отец и озабоченно покосился на псковичей.

Но те лишь вежливо улыбнулись, да напомнили, что им пора:

— Задержались из-за этого чуда-юда, — чуть насмешливо произнёс Харитон Алексеевич, указывая на змее-гусеницу.

Проводили их всем миром и вновь принялись разглядывать Ванюшкино чудище и гадать, каким образом можно сделать большую птицу.

— Она не полетит! — горячась и срывая шапку, кричало Петрово семейство.

— А мы коней разгоним, она крыльями часто-часто замашет и полетит! — спорили его

соседи.

— Не полетит! — дергая себя за бороду, пробасил кузнец. Видно было, что ему хотелось бы, чтобы птица полетела, но какой-никакой опыт подсказывал, что не полетит.

— А у меня вот… пеллер есть! — постарался всех перекричать Ванюша и достал из-за

пазухи пропеллер. — Вот он как!

Малыш зажал палочку в ладошках и резко крутанул её, отпуская. Пропеллер поднялся в

воздух, правда, быстро упал.

— Это что же? — все оживились,и коллективная мысль заработала с новыми силами. —

Если таких штук над гусеницей поставить и соединить их с вращающимся бревнышком, то

даже эта монстра полетит?

— Не полетит! — не уступали Петровичи. Дуня даже удивилась, насколько они едины в

своём консерватизме. Три поколения — и все в одну дуду дуют!

— Да уймитесь уже! — зашикали на них остальные.

— Вот сделаем — и полетит! — опрометчиво заявили идеалисты.

— Это ж какого размера надо лопасти мастерить и сколько ткани уйдет на обшивку?

Чем сильнее втягивались жители деревни в обсуждение, тем больше ёжилась Дуняша, понимая, что выпустила механического джина из бутылки.

— Сынок, дай-ка мне эту штуку, — попросил Вячеслав и получив, тут же запустил её. —

Надо же, стремится вверх.

Он ещё несколько раз крутанул пропеллер и с сияющими глазами обернулся к жене:

— Славушка, чудно-то как! Не каждый же придумает! А наши дети измыслили!

— У нас тут все много чего намыслили! — проворчала Милослава, но не улыбнуться в ответ

искрящемуся радостью мужу не смогла.

Вячеслав взял жену за руки и мягко поглаживая её пальчики, забрал хворостины и выкинул.

— Не надо сердиться, горлица моя.

— Не сержусь, — вздохнула Милослава, — но дети не должны делать только то, что им

хочется. Сам же знаешь, как легко стать рабом своим хотелок. Да и перебаламутили всех. Попы

прознают, что люди не работают, а игрушки делают, так зачастят к нам. И так недобро косятся, что денег на свою церковь собрать не можем. Селение выросло, а церкви нет.

— Соберём… когда-нибудь. А не сходить ли нам ночью в поле, не потрудиться на благо

рода и богатого урожая?

Милослава хихикнула и игриво глянула на мужа.

— По обычаю предков? — чуть ли не мурлыча, протянула она.

— Ага, Лада моя.

ГЛАВА 8.