Боярышня Дуняша

Дуня с непониманием смотрела на какое-то нереально огромное количество дерущихся во дворе воинов… Забор был проломлен и бой охватил территорию улицы. Сражающихся было слишком много… откуда они понабежали?

И среди воинов нелепо выделялся Якимка, ошалело размахивающий оглоблей. Он ни на кого не нападал, а всего лишь безыскусно крутил вокруг себя толстой палкой, которой девки отгоняли соседского кобеля, но он так быстро ею вертел, что никто не мог подобраться к валящимся с крыши женщинам.

А бой продолжался, несмотря на сбегающихся горожан тушить пожар. Дуня широко раскрыла глаза, чтобы успевать за всем смотреть и вовремя реагировать на опасности, а может даже спасти кого-то. Недавняя бестолковая беготня не должна была больше повториться!

ГЛАВА 3

Последнее, что запомнила Дуня, это как только что растерянно оглядывавшаяся Маша, скатившаяся с крыши, вдруг подскочила и рванула к воротам конюшни, чтобы снять засов и выпустить лошадей. Обезумевшие животные уже выбили перегородки внутри, но никак не могли выскочить из конюшни. Как только Маша скинула деревянный запор, лошади рванули вон, сбивая с ног свою спасительницу и разбрасывая в стороны, сцепившихся в драке людей.

Дуня тоже еле успела податься в сторону.

Очнулась она в незнакомом месте, утопая в перине. В ногах лежала Любаша и тихо посапывала.

— Где мы? — приподнявшись на локтях, хрипло спросила Дуня. Воздух в помещении был сухой и в горле пересохло.

Любаша вздрогнула, посмотрела на свою боярышню и разрыдалась.

— Что с Машей? Я видела, как её…

Любаша ещё горше заплакала, и у Дуни от осознания непоправимого тут же защипало глаза, а потом она стала задыхаться. Любаша вытаращилась на неё, а Дуняша никак не могла вздохнуть. Девушка принялась тормошить боярышню. Головёнка подопечной моталась из стороны в сторону, и тогда Люба закричала:

— Помогите!

Через минуту набежали боярыни, а сквозь них пробилась лекарка. Она приподняла голову девочки, сунула ей под нос какой-то корешок, и Дуняша открыла глаза.

— Маша? Мертва, да? — слабым голоском спросила она и разрыдалась.

— Да кто тебе сказал такую чушь? — послышался возмущенный голос боярыни Кошкиной.

— Жива Машенька! — подтвердила Милослава. — Мы за тебя боялись…

Дуня вопросительно перевела взгляд на Любашу и это заметили остальные.

— Что ты сказала моей дочери? — накинулась на неё Милослава.

— Я? Я… я ничего, я расплакалась от радости, что очнулась наша разумница!

Дуня буквально упала на постель и прикрыла глаза.

Любашу отчитывали, а Дуня в этот раз не заступилась за неё. Девушка со своей любовью к Якимке стала рассеянной и витала в облаках, придумывая как заживет с любимым.

Дуня ревновала Любашу. Одно дело, когда старшая подруженька жила интересами Дуни, восхищалась ею, а другое… И вот понимание собственного эгоизма не добавляло Дуне хороших мыслей о себе. Экой она стала барыней-сударыней!

Вокруг Дуняши захлопотала мама с Евпраксией Елизаровной, им помогала молодая жена Петра Яковлевича и множество каких-то тёток.

Все пожелания Дуни выполнялись мгновенно! Её усадили в ворох подушек, выставили огромный поднос с разными сладостями и ждали новых пожеланий. Ей такая забота была приятна, но, как назло, ничего не хотелось. Она тщательно прислушивалась к себе, надеясь, что проснется тысяча хотелок, но бесполезно.

И именно эта вялость всех тревожила. Дуня сама расстроилась, что в кои-то веки ловят каждое её слово, а у неё нет сил ни на что, словно выгорела.

Её на руках отнесли проведать таких же вялых Машу и Ванюшу. Сестра и брат отделались испугом и тоже оставались в постели. Дуня лениво констатировала для себя, что у всех них шоковое состояние и приготовилась терпеливо пережидать эдакую несуразицу.

А вечером во двор Кошкиных въехал княжич Иван Иваныч, но Дуня уже уснула, и как ей потом сказали, её настырный приятель всё равно прошёл и посмотрел на неё издалека. Боярыни возмущались его упёртостью и попранием приличий, а Дуня, трижды расспросила о визите княжича во всех подробностях, расцвела и втайне осталась довольна.

Покой и забота сделали своё дело, и утром следующего дня Дуняша уже оббегала всю женскую половину терема, узнавая новости. Оказывается, по приказу княгини на дворы Дорониных и Полуэктовых напали боярские дети с её земель. Им приказали вырезать изменщиков!

Но на помощь пришли люди боярина Кошкина, князя Холмского, окольничего Ощеры и боярские дети, подчиненные им. Так что Дуне не показалось, что сражающихся было очень много. Ситуация могла трактоваться как бунт, и вся Москва гудела растревоженным ульем.

Дуня жадно слушала сплетни про себя и счастливо улыбалась. Какая же она известная личность, оказывается! Может теперь дома её постыдятся наказывать?

Она благосклонно вызнала, что люди приписывают ей создание новых игрушек на базаре и помнят о прозревшей бабе на паперти, а также ждут новости о судьбе Якимки.

Тут Дуня закусила губу и нахмурилась. Ну что за город? Всем всё интересно и все обо всем в курсе!