Боярышня Евдокия

Дуня видела, что пособник татей нервно оглядывается назад, почуяв опасность для себя. И тут раздался знакомый окрик:

— Ты нашёл их?

— Да! — облегченно отозвался держатель местной малины. — Они здесь!

— Щас помогу! — пообещал Тимошка.

Гаврила больше ждать не стал и бросив палку вперёд, заставляя отпрянуть своего врага, налетел за ней следом, сбивая его с ног. Факел упал на землю, потом Дуня услышала возню. Очнувшись, она подбежала, чтобы поднять факел и осветив место схватки, облегченно выдохнула. Гаврила оседлал хозяина дома и вовсю работал кулаками.

— Жаль, что цепь забыли, — невпопад произнесла она.

Боярич коротко бросил:

— Подсвети!

Дуня наклонилась, держала факел над лицом догонявшего их мужчины. Тот бестолково моргал, подергивался, пытался отбиваться, и зло пыхтел:

— Ничо, Тимоха тя достанет! Подловил ты мя, но ничо…

Дуне показалось, что сейчас этот хозяин притона скинет Гаврилу и драка затянется. Она прицелилась и стукнула его шкатулкой по лбу. Вышло откровенно слабо, и она повторила.

— Гаврила, а мы справимся с Тимохой?

Боярич бросил оценивающий взгляд вдаль, откуда приближался свет и вынуждено признался:

— Вряд ли. У него оружие есть, и он будет наготове. Этому я сразу руку перебил, во второй раз так не повезёт.

Дуня хотела предложить кидаться камнями в Тимошку, а потом накинуться вдвоем, но в отблеске факела увидела нишу у самого пола прохода. Часть земли внизу осыпалась и, кажется, там открылся какой-то другой тайный ход. Она опустила факел.

— Звериная нора? — с удивлением спросил Гаврила и сам же понял, что глупость сморозил. Откуда тут звериная нора?

Дуня опустилась наземь и засунув в «нору» факел, постаралась заглянуть туда. Огонек встрепенулся и засветил ярче.

— Гаврюша, а ведь там целый проход, — не веря своим глазам произнесла она.

— Лезь туда, — резко велел боярич, приготовившись сражаться на смерть.

— Одна не полезу. Лучше тут погибнуть, чем туда, — испугалась Дуня.

— Живо! Я следом!

— Точно? Гаврила, я ведь не шучу. Если ты меня бросишь, то я обратно попрошусь.

Боярич наклонился, чтобы окинуть взглядом открывшийся ход.

— Я застряну.

— Земля осыпается, я тебя вытяну.

— Хорошо, ты первая.

Дуня еле пролезла с мешающимся подолом, а Гаврила протиснулся без её помощи. Тимоха не успел буквально чуть-чуть.

— Возвращайтесь! Проблукаете зазря, — принялся он уговаривать беглецов. — То древние ходы и ненадежные.

Но Гаврила только факелом ему в лицо ткнул, чтобы убрал свою морду и не пугал боярышню.

А потом началось блуждание.

Шли, ориентируясь на колышущийся факельный огонь, но он никак не хотел их выводить на поверхность. Где-то стояла решетка и было не пройти, где-то образовался завал, а где-то были поставлены самые настоящие двери. Они стучали, кричали, но никто не отзывался. Единственной пользой нахождения дверей стали лежащие подле них заготовки факелов, которыми ребята воспользовались.

— Мы, наверное, уже до Москвы дошли, — произнесла Дуня, сдаваясь и укладываясь на сухое местечко.

У них прогорел последний факел, но они придумали наматывать на него куски ткани и несмотря на то, что полотно сильно чадило, тьму капельку рассеивало. Потом нашли дощечку и жгли лучины. Из-за нехватки света было непонятно, где они бродят. Может, в десятый раз проходят по одному и тому же месту, а может, уходят всё дальше и дальше.

— Отдохнём, — устраиваясь рядом, согласился Гаврила.

— Положу шкатулку в ту сторону, в которую мы пойдем, когда проснёмся. Огонь нам уже не разжечь будет, так что…

Оба проснулись от жажды и холода. Нащупали шкатулку и побрели дальше. В полной темноте идти стало намного тяжелее, но Дуня считала шаги и ощущение, что они идут вечность прошли.

— Стены кирпичные, — вдруг сообщил Гаврила.

Дуня сразу же принялась их ощупывать и подтвердила. Они пошли дальше и вскоре стали попадаться продухи, а через них немного света.

— Неужто мы под Новгородом? — удивился Гаврила.

— Вода течёт, — показала Дуня на стену.

— Это сливные канавки, — пояснил ей боярич и это означало, что они действительно добрались до города.

Гаврила с Дуней взбодрились. Идти стало легче и они даже стали оставлять знаки, чтобы отмечать свой путь. Выхода наверх не было, а может, они не видели его.

— Ого! Смотри! — Дуня показала рукой на стоящие друг на друге короба.

Гаврила снял крышку с одного из них:

— Парча, шелк и бархат! — торжественно объявил он.

— Так это контрабанда! — отчего-то обрадовалась Дуня и начала считать, сколько всего добра.

— Как бы нас за неё не порешили, — озабоченно вертя головой, тихо произнёс боярич.

— Как обидно, — расстроено произнесла боярышня, пытаясь приподнять короб.

— Чего?

— Вновь на нашем пути добро валяется, а взять не можем!

— Вот выберемся и вернемся, — постарался утешить её Гаврила, но прекрасно понимал, что им ни за что не найти тот двор, где их держали и уж тем более не повторить тот путь, что они прошли.

Дуня все-таки отобрала себе штуку тончайшего шелкового полотна.

— Балдахин сделаю, а то комары по ночам зажирают, — непонятно пояснила она, прижимая к себе ткань и шкатулку.