— Боярышня, возок приехал, — подошёл Матвей Соловей и повёл рукой, приглашая Дуню к выходу. Она оглянулась, ища Гаврилу, но он уже встал в ряд воинов, чтобы оградить её от любопытствующих.
— Иду, — засуетилась она, переживая разом за всех, кто остался без неё. Как там они? Справились ли
Глава 26.
— Родненькие вы мои, как же я по вам соскучилась! — на разный манер повторяла Дуня и даже не замечала этого.
— Дусенька, — рыдала Мотька, не в силах больше ничего произнести.
— Евдокия! Девочка моя, — прижимала Дуню к своей груди Евпраксия Елизаровна. — Я знала, что ты не пропадешь!
Все всплакнули на радостях, потом бросились обхаживать Дуню, а когда она была отмыта и накормлена, проводили её к Гришане.
Рана у него была глубокая, но чистая и, если можно так сказать, аккуратная. Однако если бы не носимая Гришкой защита, то умер бы на месте, а так лежит, лечится.
В основном лечение заключалось в первоначальной обработке раны и дальнейшей поддержки организма. С этим Мотя и Кошкина сами справились, взяв снадобья из Дуниного короба.
— Гришенька, как же я счастлива, что ты жив! — увидев своего верного охранника, боярышня едва не разревелась, но сдержалась.
— Прости меня, Евдокия Вячеславна, не сберег тебя и с поисками не помог.
Григорий попытался сползти с лежанки на пол и тоже чуть не расплакался, так ему было обидно.
— Что ты, что ты, — заволновалась Дуня, — не смей шевелиться, пока рану не осмотрю!
— Да заживает уже, — отмахнулся воин, — надоело лежать. Одна радость, когда Ладушка приходит и тело мнёт.
— Ладушка? Какая такая… а-а-а! Лада! — улыбнулась боярышня, — у этой Ладушки золотые руки.
— Истинно говоришь! И душа у неё светлая.
— Прав ты, соколик — поддакнула Дуня, вторя своей недавней неизвестной утешительнице.
— Дивно, что замуж не вышла, — отчего-то не успокаивался Григорий. — У нас бы за такую все парни передрались бы.
— Так то у нас, — вновь согласилась она, с интересом посматривая на убеждённого холостяка.
— Боярышня, а ты не знаешь, каков ряд у Лады с боярами Овиными?
— Не знаю, голубь ты мой… — Дуня осеклась, сообразив, что уже дважды обозвала Гришку на птичий манер и, боясь заразиться птицевеличанием, быстро изобразила отводящий порчу знак, а потом для верности перекрестилась.
Григорий на всякий случай повторил за ней весь ритуал, и Дуня одобрительно кивнула, пояснив:
— Чего-то я не того… чужие мысли прицепились.
Этого было достаточно. Евдокия задумчиво посмотрела в потолок, вспоминая свой разговор с Ладой. Поговорить о ней с Авдотьей Захарьевной она не успела, а теперь вот Гришка ею заинтересовался. Словно сама судьба подталкивает эту банщицу к ней.
— Я передам о нашем интересе Евпраксии Елизаровне, — ответила Грише, — а она уж узнает у брата о выкупе.
— Век тебе буду благодарен, — Григорий вновь постарался подняться, но Дуня рукой надавила на него и, велев показать ей спину, начала осмотр. Новики стояли у входа, чтобы дворовые бабы не подглядывали да не распускали дурные слухи.
— Так, вроде бы неплохо всё, но отвары продолжай пить. Даже если желудок расслабится, ты их пей. Они не дадут воспалиться ране внутри. Это для нас самое важное. Ходить можно и нужно, но осторожненько, чтобы рану не тревожить. Матрёна Савишна продолжит обрабатывать её…
— Матрёна Савишна научила Ладушку за раной следить, — быстро вставил Гришаня.
— Ну, значит, Ладе поручим, — усмехнулась Дуня. —Тело держи в чистоте, но рану мочить не нужно и париться ещё долго нельзя будет.
— А отвар долго ещё пить?
— Не меньше седмицы, а лучше две. Потом другие отвары будешь пить, но они уже не гадкие.
Дуня сочувствующе посмотрела на него, зная, что отвар из мха, обладающий свойствами антибиотика, специфический, особенно в концентрированном виде.
— Хорошо бы, а то от этого воротит, — пожаловался воин, но боярышня в ответ погрозила ему пальцем.
Закончив с осмотром, Дуня облегчённо выдохнула. В плену она боялась думать о том, жив ли Гришаня. А если жив, то получает ли правильный уход.
Сейчас же чувство благодарности к Кошкиной и Моте распирало. Молодцы они! Не допустили иноземных лекарей или непроверенных бабок-знахарок! Взяли на себя ответственность и не дали помереть Гришке.
Дуня к знахаркам относилась настороженно — очень уж разные они были. Рецепты хранили (иногда фантастически ценные) от предков, и развиваться не хотели. Оно и понятно, осторожничали, берегли свои знания и не лезли за чужими. Непростая жизнь приучила их быть в тени.
От Григория Дуня вернулась к Кошкиной, чтобы переговорить с ней о Ладе, и застала её за зарядкой. Боярыня смутилась.
— Вот, тянусь понемножку, — пояснила она, пряча за спину черенок от лопаты.
— Это же замечательно!
Евпраксия Елизаровна кивнула, соглашаясь, что это замечательно, а потом пожаловалась:
— Некоторые думают, что меня не травили, а плохо мне было из-за принятого эликсира молодости.
— Ого!
— Записочки присылают с просьбой указать чародея.
— Э-э-э, — Дуня не нашлась, что сказать, и боярыня, правильно её поняв, развела руками, показывая, что сама в шоке. Потом поставила черенок в угол и приготовилась слушать подопечную.