Боярышня-попаданка, или Любовь князя

Я прибежала в сарай, где маменька обтирала белую козочку, родившую слабенького козленка. Она ласково с ней разговаривала, шептала что-то, рядом лежал маленький козленок.

Я увидела, какой он слабенький, глаза его были полуприкрыты и дышал он с большим трудом.

— Марьюшка, пришла, спасибо, милая. Попробуй поставить козленка на ноги, ежели останется лежать, то уже не встанет, а я Липку пока вымою, с ней все хорошо будет, но хочется и козленка сохранить.

Я присела на корточки возле козленка, подула ему в мордочку, тот чуть приоткрыл глазки и попытался встать на ножки, но был слишком слабым для этого.

Я подхватила легкое тельце под животик и, придерживала козленка, чтобы тот понял, что ему делать. Липка тоже подошла ближе, мы с маменькой направили головку козленка к вымени и он наконец понял, что мы от него хотели. Стоя на своих качающихся ножках, козленок сосал мамино молочко и косился на нас. Мы выдохнули, вроде обошлось.

— Вот и славно, — маменька утерла вспотевший лоб передником, — пойдем Марьюшка, — теперь я за них спокойна.

— Идите, маменька, я чуть посмотрю на малыша, такой он славный.

Маменька улыбнулась:

— Там за подругами твоими уже приехали. Не хочешь проститься?

Я помотала головой:

— Скажите им, что я важным делом занята.

Маменька кивнула и вышла.

Я же присела, прислонившись к деревянной стене. Странно, но здесь не пахло ничем, кроме молока, сено же, на котором я сидела было теплым, чистым и источало аромат луговых трав.

Я прикрыла глаза и даже кажется задремала, как вдруг меня подхватили крепкие руки и и горячие губы накрыли мой рот поцелуем.

Глава 8

Я охнула и попыталась выскользнуть из железных объятий Добрыни. Теперь я не сомневалась, что это был именно он.

Крепкие мужские руки подняли меня, как пушинку, так что мое лицо оказалось вровень с его лицом.

— Милая моя, какая же ты…

— Ну нельзя же так…Что же ты, как разбойник на девушек в ночи набрасываешься, — я отчаянно толкала железную грудь князя, но тот только тихо посмеивался и продолжал осыпать жаркими поцелуями мое лицо и шею:

— Ох, девка, больно ты стала гордой, да несговорчивой, раньше ведь нравились тебе мои ласки…

Добрыня тянет меня за косу и я невольно поднимаю лицо. Вот уже его язык раздвинул мои губы, и словно пробуя меня на вкус, властно вторгся в мой рот. Я невольно всхлипнула. Меня никто не целовал так, как Добрыня — жестко и в тоже время нежно.

Добрыня прижал меня к стене сарая так сильно, что я почувствовала твердую мужскую плоть…Боже, помоги мне сбежать от этой силы!

Его поцелуи становились все более горячими, и признаться, я невольно отвечала на эти безумные ласки.

Вот уже его рука под рубахой стискивает мою грудь, он проводит пальцами по соскам…

Я сглатываю, мое тело отвечает. Но нельзя позволять втянуть себя в этот омут!

Добрыня уже покусывает мочку моего уха. Его дыхание все жарче, сердце стучит молотом. Вот уже он стискивает мое бедро и рука его настойчиво пытается задрать мой сарафан.

Мне страшно, что Добрыня потеряет контроль на собой. И тогда может случится…Нет, надо выбираться из ситуации. Попробую по-хорошему, ну, а если не получится, то вон в углу лопата стоит. Авось поможет привести в себя добра молодца.

Я попыталась уговорить Добрыню:

— Послушай, ну в самом деле, не в сарае же миловаться, пусти, сейчас маменька придет козленка кормить…

Добрыня чуть отстранился от меня. Я плохо вижу в полутьме его лицо, но глаза его сверкают, будто они подсвечиваются изнутри:

— Ты из меня веревки вьешь, Марья, — он опять подхватывает меня и целует так нежно и пылко, что тысячи искр взрываются в моей голове, — Только моей будешь!

Добрыня растворился в темноте. И очень вовремя, потому что в сарай вошла маменька, за ее спиной подпрыгивает Настя.

— Ой, какой козленок! Можно я поглажу его?

Хорошо, что маменька с Настей заняты козленком и не обращают внимание на меня. Наверное, видок у меня тот еще! Коса растрепана, рубаха распахнута, глаза безумные. А вдруг на шее следы поцелуев Добрыни остались? Скорее надо идти к себе.

— Я побегу, устала очень, лягу спать. Спокойной ночи, маменька, — я поспешила убежать в свою комнату, пока маменька с Настей не смотрят на меня.

Показалось мне, или Настя оглянулась мне вслед и прыснула в кулачок? Оглянулась, но Настя уже смотрела только на козленка, что-то ласково нашептывая малышу в ушко.

К счастью, я никого не встретила на пути в свою комнату. В доме было тихо.

Забежала, прикрыла за собой дверь, и бросилась переодеваться и переплетать косу, не ровен час, кто войдет и поймет, что дело нечисто.

А если папенька узнает? Страшно даже подумать, какая разразится буря.

Только переодевшись в ночную рубаху и причесав волосы, я позволила себе думать о том, что произошло в сарае.

Я лежала на мягкой перине и мне было душно от того, что окно было закрыто.

А от воспоминаний сегодняшнего вечера, меня и вовсе бросало в жар.

Мягкие губы, жаркое дыхание, такие крепкие, и в тоже время нежные руки Добрыни — я не могла не думать об этом. А потом он прижался ко мне…

Хватит, Марья! Я вертелась на простынях, пока не сбила их в большой ком.