Боярышня Воеводина (СИ)

— Аглицкий я лучше всех других языков знаю, но акцент есть, не чисто говорю. А шотландцы тоже похоже говорят, и английский у них тоже не чистый. Вот и сделали шотландцем, тем более, в Европе их мало знают, считают дикарями. Так что на промахи в манерах никто внимания не обратит. Меня этикету — их манере общаться только полгода учили, всему за это время не обучишь. Но, получилось, никто не заподозрил русского.

— Мы просим не обижаться, но полностью пока поверить не можем, — высказался за всех Морозов.

— Пошлем птицу на Москву, попросим, может, кого из твоей семьи пришлют, личность удостоверить. Голубь дня в два расстояние покроет.

Михаил покачал головой.

— Чем недоволен? — опять вылез Гагарин.

— Не недоволен. Понимаю, что быстрее голубя связи нет. Но, по моим расчетам, мой слуга Микки уже к Твери подъезжает! А он письма везет, что я написал, в расчете, что умереть придется. Что, если он вперед голубя до Москвы доберется! Что дома будет! С матушкой, с Анной, это жена! С отцом! А если голубь не долетит?

— Предложить хочу — вмешался Бутурлин — пожертвуем еще одним голубем. Пиши записку, что жив. Знаешь, как для голубей писать? Один из голубей точно доберется. Так что или ту, или другую весть получат.

Позвали слугу, приказали принести перо, чернила и тонкую бумагу. Михаил сел писать, уже не прибегая к уловкам. Адресовал отцу.

«Отец, если вы уже прочли мои письма, что привез Микки, знайте, это ошибка. Я жив, Микки просто выполнил мой приказ. Сейчас я у своих, но вызываю подозрения тем, что не могу говорить по-русски. Сам себя заблокировал, сил снять заклинание, нет. Если можно пришлите кого-нибудь из братьев, подтвердить мою личность. Ваш сын Михаил. Живой»

— Мать не просишь успокоить?

— Отец сам все знает, и мать и Анну в неведении не оставит.

— Хорошо, сейчас тебе одежду приличную принесут, переоденешься, и ужинать будем. Там расскажешь, как тебе удалось шведа пожечь. Проводите княжича в его комнату!

Михаила проводили в светлую комнату, с печью и кипой одежды на кровати. Начал примерять такие родные одежды. Прежде всего, нашел исподнее. Выбрал шелк. Грубое полотно причиняло беспокойство. Затем, рубаха, тоже шелковая, вышивка грубая, не чета Аннушкиной, но что есть. Верхние порты бархатные, носки, сапоги сафьяновые, выбрал кафтан тоже бархатный. Хотел парчовый, но маловат оказался. Сверху охабень теплый, по осеннему времени, на горностаевом меху. Не такой теплый, как зимний, но соболем отделанный. И мурмолку, тоже с соболиной окантовкой. Потом тафью заметил, бархатную. Хоть на длинные волосы и неудобно, но поддел под мурмолку. Поясом кафтан подпоясал. Охабень на плечи накинул, руки в рукава не вдевая, пропустил в разрезы специальные. Слуге, ожидающим, если помощь потребуется, приказал рукава на спине сколоть, что бы не мешались. И вышел к ужину именно тем, кем привык быть — княжеским сыном.

Глава 42

За ужином повеселил воевод рассказом об укатившейся пушке, дурных шведах, расположивших склад с горючими продуктами типа постного масла рядом с пороховым, что привело к плачевным последствиям. Он-то планировал только взрыв пороха!

Въедливый Гагарин спросил, почему такой сложный путь. Не проще было бы просто поджечь порох огненным шаром? Пришлось объяснять, что тогда маги короля, а они у него имелись, просчитали бы место атаки, и, по магическому следу высчитали бы виновника. Отследить же магический след от заклинания тлена, брошенного на лафет пушки, может только очень опытный и сильный маг. Таких у короля не было. Значит, его не раскроют. И он сможет оставаться рядом с королем, тихо внушая ему, что лучше замириться с русскими и заняться прытким старшим родственником. Гагарин опять влез с вопросами, почему он был уверен, что магический след приведет именно к нему. Пришлось нудно объяснять, что примерно трое суток после сильного заклинания на каждом маге остается след от того заклинания. Он особенно силен в месте его сотворения, маг-дознаватель может его запомнить, и, просто пройдя по лагерю, вычислить виновного. А он планировал вернуться. И вернулся бы, если бы пожар не был бы таким сильным и долгим и он не выложился бы почти до дна. Будь у него сила он просто чуть-чуть левитировал бы, или поддержал себя воздухом на краю, в общем, вылез бы. Микки бы не уехал, письма отправились в походную печку, он продолжил бы общаться с королем и подталкивать его к миру. А получилось, как получилось. Может, и неплохо. Густав удалился с позором, и теперь его будет легче склонить к миру. Жаль, он не сможет принять участия в переговорах. Слишком много народу в окружении короля его знает!

И опять прицепился Гагарин. Нет, надо сказать отцу, что бы он подал на него жалобу! Лезет куда не надо и не по чину! Теперь его интересовало, почему Михаил не кинул заклинание тлена с большого расстояния, зная, что последует взрыв. Миша повернулся к Гагарину и спросил:

— У вас дар имеется?

— Так, ерунда. Дрова поджечь, свечку.

— Имеется слабый, но есть. Вас основам чародейства учили?

— Нет, посчитали дар слабым и не стали.