Боярышниковый лес

Тогда я сказал, что моя мать с отцом, что называется, «соль земли», – да она и сама это знает, они уже встречались. Но для счастья им нужно слишком мало. И, придавая чересчур большое значение мелочам, они выглядят жалко. И маме важно не упасть в грязь лицом перед, кто бы мог подумать, своей двоюродной сестрой, кошмарной теткой, у которой ни изящества, ни стиля, ни воспитания. И родители испытывают священный ужас перед тетей Дервлой, старшей сестрой отца, которая обожает командовать и считает, что знает все на свете, хотя всего два раза в жизни выбиралась южнее Уотфорда.

Они совершенно довольны своим маленьким домишком и даже не думают подыскать более достойное жилье. Время идет, люди движутся вперед, а они как будто этого не понимают. Если бы все в мире были такими, как мои родители, мы бы до сих пор жили в пещерах.

Лицо Линды ничего не выражало. Обычно она не сдерживала эмоций, соглашалась или спорила. Но сейчас сидела безучастно. Знаете, как это бывает, когда говоришь, просто чтобы заполнить тишину? Вот и я рассказал о том, что родители считали жареную курицу с картофелем фри настоящим лакомством, а на Рождество развешивали по всему дому гирлянды из цветной бумаги, и мы без конца их задевали.

И поскольку Линда продолжала молчать, я рассказал, как мама брала дополнительные смены, чтобы купить нам новые велосипеды, а ужасная тетя Дервла приходила и угощала нас молоком с печеньем. На моих глазах Линда медленно спустила ноги с дивана и сунула их в туфли, что показалось мне странным, поскольку квартира была в нашем полном распоряжении, а уходить ей время еще не пришло.

А потом она сказала, что ей пора.

– Ты не можешь сейчас уйти! – растерялся я. – А как же цесарка, которую я купил к ужину, с бутылкой очень неплохого кларета?

А Линда ни с того ни с сего спросила, готовил ли я когда-нибудь цесарку для отца с матерью. Я объяснил, что в их кухне невозможно готовить, и потом, они привыкли к такой ужасной пище, что от цесарки получили бы несварение желудка. На ее лице появилось незнакомое выражение, и я глупо спросил:

– Что не так, Линда? В чем дело?

Перед тем как уйти, она с очень грустным видом легко коснулась моей руки:

– А ты, Добряк Джон, и правда не понимаешь?

И ушла.

А я не понимал и до сих пор не понимаю.

В этом, похоже, и кроется самая большая сложность в общении – другого человека никогда не получится понять до конца, как думаете?

Глава 13 Походы в паб

Часть первая Поппи

В моем детстве бабушка жила с нами. Мы ее обожали. С ней было гораздо интереснее, чем с родителями, и она понимала, как устроен мир. У нее скопилась масса увлекательных историй, все-таки она прожила долгую жизнь и многое повидала. Бабушка часто брала меня и Джейн на продолжительные прогулки по Боярышниковому лесу, где всегда находила, чем нас заинтересовать. Например, показывала шалаш на дереве, который много лет назад построили ее братья, или объясняла, как правильно засушить растение между страницами книги, но больше всего нам нравилось слушать об источнике Святой Анны. Бабушка строго запрещала смеяться над теми, кто молится у него, потому что не за горами тот день, когда мы сами отправимся туда просить о заступничестве.

Именно так оно и бывает. По молодости бабушка тоже думала, что все эти люди, которые что-то бормочут и оставляют в гроте мелкие вещицы, не в своем уме, но, как ни странно, с возрастом посещение источника стало действовать на нее умиротворяюще. Она учила нас слушать других. Меня, по крайней мере, точно. Наверное, поэтому я захотела работать с пожилыми.

Дома мое намерение не одобрили.

– Сначала тебе придется пройти какое-то обучение, – сказал папа.

– Старики бывают очень требовательными, – добавила мама.

– Застрянешь в гериатрии, никогда не найдешь парня, – закончила моя старшая сестра Джейн.

Со временем мы с Джейн стали совсем разными. Она умело пользовалась румянами и тенями для век, гладила свои вещи паровым утюгом, тщательно ухаживала за обувью: постоянно набивала ее газетами и натирала кремом. Мы с подружками прозвали ее Модницей Джейн.

Так что хотя все домашние выступили против моей задумки, я оставила это без внимания. Говоря начистоту, им никогда ничего не нравилось. Я отучилась на сиделку прямо здесь, в Россморе, в больнице Святой Анны и попросила определить меня в палаты к пожилым пациентам.

Там я встретила потрясающих людей, от которых получила массу полезных советов на все случаи жизни.

Один старичок сообщил мне все, что знал об акциях и облигациях, другой – об оформлении оконных ящиков; одна пожилая дама, на счету которой имелось семь предложений руки и сердца, рассказала о способах привлечь мужчину, а другая поделилась секретами чистки меди. Таким образом, я уже была крепко подкована в житейских вопросах, когда наткнулась на объявление о вакансии заведующей в учреждение «Папоротник и вереск» в пяти милях от Россмора.