Боясь нас

— Чего ты хочешь от меня?

— Прямо сейчас я просто хочу, чтобы ты искупалась, а потом, чтобы поспала.

— Я могу спать дома.

— Почему? Что тебя там ждет, кроме пустой квартиры?

— Там не пусто. — Температура в комнате, казалось, упала на сто градусов, когда он замер, поднимая мою одежду. — Моя дочь повсюду в той квартире, — уточнила я. — Там она сделала свои первые шаги и научилась говорить. Каждый запах и поверхность принадлежали ей. У нас там так много воспоминаний, и я просто хочу быть там с ней.

Я умоляла, и мне было все равно. Ради нее я бы умоляла. Ради нее я бы отдала все. Но я умоляла не Кинана, который вернулся ко мне, — я умоляла Кинана, который все еще убегал. Я знала, что он меня слышит. Доказательством тому были эмоции, скрытые за гневом. Это было прямо в его глазах, и весь мир мог это увидеть. Просто нужно было знать, что искать.

Его взгляд был прикован к моему долгое время, и на минуту мне показалось, что я до него достучалась. Он быстро развернулся на каблуках и бросил через плечо:

— У тебя осталось десять минут.

* * *

Кинан ушел, но не раньше, чем сковал мне руки наручниками и запер в своей спальне, сказав только, что вернется. Это было скорее предупреждение, чем должное заверение.

Я задавалась вопросом, когда он поменял замки на двери, потому что раньше ему никогда не удавалось запереть дверь ключом.

Он планировал это.

Я заснула, прежде чем смогла понять, почему он взял на себя обязанность удерживать меня против моей воли.

Некоторое время спустя я проснулась от ощущения его длинных пальцев, обхватывающих мое запястье. Он расстегнул один наручник, затем другой, прежде чем молча отвернуться. Не обращая внимания на тупую боль в запястьях, я села и отогнала остатки сна.

— Что случилось?

Пока он говорил, его лицо оставалось бесстрастным.

— Мы вернулись в дом в Камдене, но там никого не было. Я не думаю, что кто-то жил там на протяжении многих лет.

— Как ты туда попал? — вместо ответа он послал мне взгляд, говорящий, что мне нужно поработать головой. — Ты туда вломился.

— Да.

Я молча откинулась назад и постаралась не показать, как опустились мои плечи. Наши зацепки падали, как дохлые мухи, и с каждым днем казалось все менее вероятным, что я когда-нибудь снова увижу лицо Кеннеди или услышу ее голос.

— Ты готова рассказать мне, с кем встречалась?

— Ты невероятен. Как моя жизнь и свидания могут помочь нам найти ее?

— Используй свою чертову голову, Шелли. Это мог быть кто угодно. Нам нужно изучить каждый вариант.

— Разве не для этого существует ФБР?

— Мы ничего от них не слышали уже несколько дней. Они знают меньше, чем мы. Как скоро это дело для них закроется?

Я не хотела об этом думать.

— Нет никого. Я тебе это уже говорила.

Его глаза сузились, а челюсть напряглась.

— Если я узнаю, что ты мне лжешь, то заставлю тебя заплатить, и ты никогда больше ее не увидишь.

— Ты не можешь забрать у меня мою дочь.

Его рука метнулась вперед, чтобы схватить мой хвост, оттягивая мою голову назад, пока мне не показалось, что моя шея вот-вот сломается.

— Смогу, если ты будешь мертва, так что хорошенько подумай о том, кого тебе действительно нужно защитить.

С этими словами он отпустил мои волосы и вылетел из комнаты.

Не было никаких причин подвергать Эрика такой опасности. Последствия раскрытия его имени были слишком смертельными. Эрик даже никогда не встречался с Кеннеди. Я никогда не говорила с ним о ней. Я всегда была осторожна. Часть меня никогда не хотела, чтобы она кого-то приняла за своего отца, а самой большой частью был материнский инстинкт защищать ее. Какой матерью я была бы, если бы привела в ее жизнь кого-то в таком нежном возрасте? Я не была влюблена в Эрика и в глубине души знала, что никогда не буду.

У меня не было причин чувствовать себя виноватой.

Я хотела найти ее больше, чем дышать, но ее поиск не должен портить жизнь другого человека, не так ли?

Я плакала перед сном, думая обо всем, что я потеряла и обо всем, чем мне еще придется пожертвовать.

Где-то ночью мой беспокойный сон превратился в эротический. Все началось с моих губ, за которыми последовало легкое прикосновение к моей шее. Моя грудь умоляла о внимании, когда каждый дюйм моей шеи был благословлен чувственными поцелуями.

— Я хочу, чтобы ты раздвинула ноги. — Во сне я повиновалась с радостью. Мои ноги раздвинулись по команде. — А теперь открой глаза. — Знакомый голос влетел в мой сон, искажая блаженство и превращая его во что-то реальное.

Ох, блин.

Моя мечта не была сном, и сейчас я была распластана, как распутная шлюха.

Кинан стоял рядом со мной, без рубашки, словно сексуальная тень в темноте. Намерение в его темных глазах было очень ясным, хотя мое зрение пыталось приспособиться.

Лунный свет осветил его грудь, и я задержала дыхание, когда его грудь стала яснее. Это были кольца на сосках? Из каждого его соска торчали серебряные штанги, придавая груди экзотическую привлекательность. Замысловатые татуировки украшали почти каждый сантиметр кожи.