Боясь нас

— И они просто поверили тебе? — у меня было такое чувство, будто меня продали тому, кто предложил самую высокую цену.

— Я говорил тебе… они хотят, чтобы мы снова были вместе… даже если это не так.

— Они ведут себя смешно.

Его глаза сузились, а руки сжались от моего заявления. Кеннеди, казалось, почувствовала перемену в своем отце, потому что подняла голову и посмотрела на него. Он заметил это и сразу же отстранился, а я не смогла сдержать ухмылку.

— Я собираюсь уложить нашу дочь спать. Я хочу, чтобы ты подождала меня в спальне.

— Кинан, я не думаю, что это хорошая идея. Может быть, мне стоит поспать с Кеннеди.

Он притянул меня к себе, легко рукой обхватив за шею и зарычал мне в губы.

— Иди. Сейчас.

Я встретилась с глазами дочери, которые были почти закрыты от усталости, но все еще очень внимательны. Ссора с Кинаном на ее глазах, когда он еще был для нее почти незнакомцем, только напугала бы ее.

Я навела порядок в ванной и направилась в спальню, где приняла душ в главной ванной. Когда я закончила, Кинан уже ждал меня на кровати. Он сбросил рубашку и туфли, и такой его вид возбуждал нежелательную похоть. Татуировки, покрывающие верхнюю часть его тела, сильно контрастировали с классическими брюками.

— Теперь ты можешь перестать пускать слюни.

Я захлопнула рот и проглотила влагу, образовавшуюся от его вида.

— Я не пускала слюни.

— Если ты так говоришь, — он ухмыльнулся. — Вот. Я хочу, чтобы ты надела это, — он протянул кусок прозрачной ткани, и я неохотно взяла его и подняла для осмотра.

— Думаю, это не совсем подходит для сна, тебе так не кажется?

— Если хочешь, можешь спать голой.

— Почему я не могу носить пижаму, которую принесла с собой?

Вместо ответа он обнял меня за талию и притянул между своими ногами, а затем вырвал нижнее белье из моих рук. Полотенце было снято с моего тела и небрежно упало на пол, и так же быстро я надела вещицу.

— Будешь ли ты всегда настаивать, чтобы я поступала по-твоему?

— Боюсь, что так, — он встал на ноги, возвышаясь надо мной. — Я собираюсь принять душ, но вернусь за тобой.

— Это угроза?

— Это обещание.

Он напугал меня, нежно поцеловав в нос, а затем исчез в ванной.

Какого черта?

Я едва не выбежала из комнаты, чувствуя себя растерянной и на грани.

Почему он изменил свое мнение о Кеннеди? Почему был нежным и почти приятным?

Одна часть меня надеялась, что это реально, а другая боялась, что это всего лишь очередная игра разума.

Я вошла в спальню, где Кеннеди крепко спала, и долго смотрела, как поднимается и опускается ее грудь. С каждым ее вздохом на сердце у меня становилось легче. Она была в безопасности. Она была дома. Мы были друг у друга.

— Мы должны рассказать ей как можно скорее, — моя голова повернулась к двери, где стоял Кинан, его волосы и тело были мокрыми, а вокруг талии было обернуто полотенце. — Ты снова пускаешь слюни.

— Твой член практически делает палатку из этого полотенца.

— В моем члене нет ничего практичного, детка.

— Почему ты так мило говоришь со мной?

— Ты бы предпочла, чтобы я угрожал и кричал на тебя?

— По крайней мере, это было бы по настоящему.

— Позволь мне показать тебе кое-что настоящее, — прохрипел он, когда его глаза потемнели до угольной тьмы. Я внезапно пожалела о сказанном. Меня пугало, как быстро он мог меняться. — Пойдем.

Он отвернулся, предполагая, что я последую за ним.

И я последовала.

И я проклинала себя всю дорогу до его спальни.

Он сел на край большой кровати и согнул палец.

Глупая я последовала за ним.

— Лицом к стене.

Я сделала, как мне сказали, хотя мой мозг послал телу команду бежать.

Ты можешь сделать это.

Как бы он меня ни ненавидел, я должна была помнить, что где-то глубоко внутри все еще был Кинан. Мой Кинан. Кинан, у которого всегда была готовая шутка и любящий подход.

Только… в этот момент, здесь, вместе со мной, он не был моим Кинаном. Он был моей погибелью.

Я слышала, как он двигался, но почему-то знала, что развернуться было бы ошибкой. Комната наполнилась медленным и сексуальным пением мужчины, который пел о потерянной любви, замененной ненавистью и сексом.

— Станцуй для меня.

По его команде мои бедра начали покачиваться. Прозрачная ткань, которую он приказал мне надеть, не скрывала форм, которые я приобрела во время беременности. Его глаза перед тем, как я повернулась, когда они сканировали мое обнаженное тело, сказали мне, что он оценил это.

— Твоя задница еще красивее, чем я помню. А твои сиськи… — его стон был тихим, но прекрасно слышимым. — Теперь ты женщина, — его теплое дыхание скользило по моей коже, согревая меня, но в то же время вызывая холодок. Я даже не слышала, как он двигался. — Мой ребенок сделал это с тобой?

— А ты как думаешь?

— Я думаю, ты сексуальнее, чем когда-либо. Даже идеальная.

Его рука прошла между моих бедер и скользнула вверх, пока кончики пальцев не оказались под тонкой ночной рубашкой.