Бояться нужно молча

Спустя час Кир уходит, а я отправляюсь на процедуры. Измерение кармы, обследование организма, лекарства… я выдерживаю с трудом, а когда возвращаюсь в палату, сразу засыпаю. Все равно, что уже обед. Мне по-прежнему противна белая каша. По-прежнему противна мысль встретить Альбу.

* * *

Сегодня мне впервые за долгое время не снились кошмары.

Я чувствую на себе пристальный взгляд. На кровати сидит Джон.

— Поешьте, — командует он и вертит в руках планшет. — Или вы хотите, чтобы мы вас лечили и от анорексии?

В столовой я делаю вид, что не замечаю Альбу. Во мне вновь просыпается злость.

Не прощай меня. Иначе я умру.

Сдерживая рвотные позывы, я запихиваю в себя кашу.

Но что, если Ник жив? Что, если я гнию… напрасно?

Я отодвигаю тарелку и выбегаю из столовой. Утешители не обращают внимания на нас, бледных и дрожащих. Я теряюсь в потоке больных и ищу то, что поможет мне убить надежду.

Моя палата, бесконечные лабиринты, вывески, планы здания — все искажается и искажает гостей. Мы в кривом зеркале. Нам не выбраться. Мы в параллельном мире с идеальными лампами, просвечивающими людей насквозь.

Надпись «Архив» я замечаю издалека. Сердце пропускает удар, будто собираясь сломать пару ребер.

Вот где хранятся истории болезней.

Толпа вдавливает меня туда, где убивают надежду. За столом работает незнакомый Утешитель, вдоль стен тянутся серверы и планшеты.

— Здравствуйте.

— Чего тебе? — Он осматривает меня с головы до ног.

— Вас Джон зовет.

— На кой черт? — недовольно бухтит мужчина. — Что за напасть! Золотце, ты это… Побудь здесь, лады? Замок барахлит… Если не откроется, Джон с меня семь шкур снимет. А технари как назло только завтра притащатся.

— Без проблем.

Утешитель уходит, а я бросаюсь к планшету. Ввожу в поисковик запрос на Ника Реймана. На экране появляются песочные часы. Я жду. Задыхаюсь, умираю от страха, но жду. Бойкие удары сердца отдаются в ушах.

Скоро я узнаю, что действительно совершила пятнадцать лет назад. И заслуживаю ли прощения.

На экране появляются строчки. Быстро, резко, безжалостно. Словно шприцы, они выкачивают из меня остатки жизни. Я читаю вслух: «Ник Рейман. Больной номер тысяча восемьдесят один. Планемия. В пять лет в результате травмы шейных позвонков переступил черный порог. Документы переведены в отдел сущностей. Запросить данные из третьего блока?»

Я нажимаю «Да».

Новая информация. На этот раз я не читаю все: взгляд впивается в последнее предложение — короткое, сухое, жестокое.

Произнеси его вслух, Шейра Бейкер, чтобы наивная девчонка в тебе наконец сдохла.

— Умер в четырнадцать лет, — говорю я.

— Умер в четырнадцать лет, — говорит Альба за моей спиной.

Глава 5

Я сворачиваюсь клубочком и зажмуриваюсь. Перед глазами — лицо Альбы.

Лучше бы я ослепла, увидев ее. Лучше бы оглохла, услышав ее крик. Лучше бы обнулилась и не узнала бы правду.

Эта дурочка проследила за мной. Как же бесшумно она подошла!

Ее новая маска сочувствия сменилась отвращением, ставшим за пятнадцать лет привычкой.

Вернулся Утешитель.

Мы разошлись по палатам молча, будто чужие. Будто. Я бы с радостью забыла о ней, но мы привязаны к концам одной нити. Ник — вот кто не позволит нам существовать раздельно.

На тумбочке пищит планшет. Не вышла из своей учетной записи, растяпа…

Я нехотя тянусь к мигающему экрану. Звонят родители. Лицо Альбы заслоняют липкие ладони ужаса. Что я скажу им? Как объясню случившееся?

Они не обрадуются, поняв, что я во втором блоке, и все же я принимаю вызов.

— Простите, Сеть плохая, не поговорим с камерой.

— Ничего, доченька, — весело отвечает мама. — Как вы там?

Я впиваюсь ногтями в голени.

— Нормально…

Не верь мне. Ты не представляешь, насколько все изменилось.

— А Эллочка? Слушается тебя?

Если бы она меня слушалась.

— Да, да, мам.

— Позовешь ее? Мы соскучились.

— Нет! — восклицаю я слишком громко для банального «все хорошо». — Она в ванной. И… Мне тоже пора. Кир пришел в гости!

Я отключаюсь.

Радуйся, Элла. Твоя просьба выполнена. Родители живут в счастливом мире и не замечают, что меня в нем уже нет.

Я бы вернулась. Окунулась бы в серость, забыла бы белые зрачки. Если б не умерла вчера.

Мне не спится. Но теперь я мечтаю провалиться в кошмар.

* * *

Барабанит дождь. Я радуюсь, что вечером закрыла окно. Сверкают молнии, испытывая мое зрение, грохочет гром, проверяя мой слух.

Да, я по-прежнему вижу и слышу. По-прежнему жива.

Я потягиваюсь и встаю.

Душ, завтрак, процедуры — от монотонности кружится голова. Со вчерашнего дня цвет индикатора не изменился. Это хорошо: значит, во время квеста мне не придется экономить каждый метр.

Игра начнется в двенадцать. Меньше чем через час.

Я переодеваюсь в кофту и бриджи, принесенные Киром, подхватываю сумку с вещами и иду к Джону.

— Выпишите меня.

Утешитель откидывается на спинку стула.

— Ваша карма не восстановилась. Да, ночь прошла спокойно, но это не значит…

— Выпишите меня, — повторяю я холодно.

Он не поймет, что мне некогда болеть. Не поймет, что я обязана попытаться помочь Элле.

— Уверены?