Бойня

— Проклятый придурок! Посмотри на себя! Как ты ведешь себя? Да как ты смеешь? Совсем стыд потерял, честное слово! Значит, воинскую дисциплину в поте лица папа римский должен за тебя соблюдать, подлец ты этакий! Так что, совсем пусто в башке? На ней даже каска уже не держится! Ну зачем-то же тебе ее все-таки приделали! Блин! Ты не станешь отрицать! Чертово проклятущее конченое дубье! Послушай, Кердонкюф, ты уже ничего не знаешь? Ты вообще ничего не знаешь, ну совсем ничегошеньки? Ты дурак набитый?

— Так точно, бригадир.

— Совсем ничего?

— Так точно, бригадир...

— Чертов сукин сын!

Вместе с бурными потоками воды в темноте неслись потоки грубой, бессмысленной, разнузданной брани. Остающейся без ответа... Мы пошли укрыться от дождя на противоположную сторону, при каждом шаге мои туфли издавали странный хлюпающий звук, настоящие насосы. Дождь опять усилился.

— Двое суток губы! Медом не покажется! Честное слово! Представь себе! Я тебе покажу, как забывать пароль, Кердонкюф! Свинья! Погоди у меня! погоди! Дубина!

Ле Мейо не мог сдержать раздражения, как же он омерзителен, этот подонок, этот негодяй, которому на все насрать, который инструкции в грош не ставит.

— Ты, по крайней мере, хоть знаешь, как тебя зовут? горе луковое! Ты хоть имя-то свое не забыл? Кердонкюф, это точно ты? Не кто-нибудь другой? Что ты вообще знаешь, дубина стоеросовая? Ладно! Заткнись! Такой старик — зараза похуже салаги! Я тебе сам сейчас скажу этот пароль!

Все столпились, я позади всех, чтобы услышать пароль. Сгрудившись в кучу, измочаленные, мы дрожали в ночной темноте.

— Ах! Вот незадача! Я же его знал! Это были два слова! Я еще, когда уходил, сказал Кёффу: «Послушай, Кёфф, вот пароль...» Бля! Все было в порядке. Я его хорошо помнил. Ты только подумай, ну и как это называется?

Он снова начал крыть Кердонкюфа на чем свет стоит. Это не помогало. Ле Мейо прямо из себя выходил. Он даже снял каску, чтобы холодный дождь смочил его голову, он кипел от ярости. Он метал громы и молнии, изрыгая проклятия.

539

Несмотря на это, пароль все же не вспоминался. Что поделать...

— Во курва жеребячья! Бляха-муха! Выскочило из головы! Я же его точно помнил! когда мы шли! Он вертелся у меня на кончике языка, этот пароль! И тут бац!Я чувствую, выскочил из головы! Со мной такое уже бывало когда-то в кузнице! Эта бредятина моментально улетучивается! Уж мне-то известно! Но я же его знал! Точно! Эй, Ла Малис, это не «Наварра»?1 А? Не «Наварра»?

Ла Малис ответил, что нет. Не то, что-то другое. Все качали головами, сбитые с толку, до беспамятства уставшие мокнуть под дождем. Это была не «Наварра».

Это на какой-то другой неделе пароль был «Наварра»... раньше... А потом еще раз была «Наварра», это все помнили, в канун праздника всех святых, но на этот раз это была не «Наварра»...

— Так не «Наварра»? Нет? Сука! Черт тебя задери! Надо же, чтоб я забыл этот вонючий пароль! Я! Никогда же ничего не забываю! Это все салага, вот кто мне баки забил!

Как всегда, нужно было найти козла отпущения... Должно быть, именно я был причиной всех бед в тот вечер.

Из конюшни несло жутким сквозняком. Меня, стоявшего позади всех, он пронизывал насквозь.

Мейо продолжал верещать.

— Кердонкюф! Кердонкюф! Полудурок! Самое отвратное рыло в полку! Что я всегда говорил! Что все из-за тебя! Жалко, что таких холерных свиней больше не расстреливают!

Насколько я мог понять, в нашем более чем плачевном состоянии выбирать не приходилось. Или Ле Мейо возвращается назад и узнает пароль на посту, где вероятнее всего попадается Ранкотту в лапы с последующим скандалом, арестом и весьма достойным основанием для размышлений, или же мы все продолжаем плестись куда глаза глядят во тьме, пока не наткнемся на часового с нашим ложным паролем, с каким-нибудь дурацким паролем, который крикнем наугад издалека... может быть, он ни о чем не догадается... или про-сто сдрейфит и не станет стрелять...

Это никак не могло быть верным решением... так и пристрелить могут... Все мгновенно почуяли, что так дело мо-

1 Для пародя обычно выбирались или исторические личности («Наварра» — Генрих IV Наваррский), или победы французской армии («На-варин» и далее — «Маджента», «Мальплакет», «Пирамиды»).

жет дойти до кровопролития... Послышался ропот недовольства... что это было совсем небезопасно... Что если, например, этот кретин возле пороховых складов выстрелит... Что если он перетрусит? Что если подумает, что на него совершено внезапное нападение? Это было скорее глупостью, чем удачным выходом из положения.

Даже Ле Мейо отдавал себе в этом отчет. Он уже не настаивал на своем. Он даже принялся корить сам себя:

— Блин! И чего я его не записал!.. А! Вы тоже хороши, идиоты... А ты, новобранец, ты ничего не слышал? Ты, случаем, не записал пароль?

Я вообще ничего не слышал.

— Вот банда дубин стоеросовых, которые таскаются за мной по пятам! Как мотыльки на свет летят! Самые отпетые все ко мне попадают!

Он чувствовал себя самым несчастным на свете. Он принялся описывать весь ужас своего положения: