Бойся меня

— Привет, — целомудренно прикрыв грудь одеялом, я поворачиваюсь к нему. Синие глаза выглядят заспанными, и, судя по распухшей переносице, у Саввы все-таки сломан нос. К моему стыду, вчера я даже не подумала о том, что стоит приложить лед. Из-за произошедшего мы оба были немного не в себе.

Савва поглаживает мою щеку и, встав с кровати, идет в противоположную сторону комнаты, где обнаруживается дверь, которую я не сразу заметила. Он абсолютно голый и, похоже, ничуть этого не смущается. Сегодня он на своей территории и, если уж быть совсем откровенной, у него нет ни единой причины стесняться своей наготы. Мне даже становится немного стыдно оттого, что я так пристально разглядываю его задницу. Первобытные инстинкты рядом с ним выходят на первый план.

Сегодня суббота, и, к счастью, мне не нужно судорожно хватать вещи и вызывать такси, чтобы успеть на работу. Встает другой вопрос: чем мы будем заниматься? Нас вряд ли можно назвать парой, но количество секса, что у нас было, и моя увлеченность им, уже не подпадают под определение «случайная связь». Я не представляю нас с Саввой, гуляющими вместе по парку или набирающими продукты в супермаркете, но и расставаться с ним прямо сейчас не хочу. Наверное, пришло время разузнать о нем побольше.

Савва выходит спустя минут пятнадцать, по пояс замотанный в полотенце и с мокрыми волосами. Очевидно, что за дверью скрывалась ванная.

— Ты был в душе?

Савва игнорирует мое очевидное наблюдение и опускается на кровать рядом. Его глаза ласкают мое лицо, рисуют полоску на шее.

— Квартира в твоем распоряжении. Ванная, гостиная, холодильник.

— Я вчера очень испугалась, — неожиданно выходит из меня. — Думала, эти амбалы тебя покалечат. Совсем растерялась от ужаса… Нужно было сразу звонить в полицию, и возможно это бы их…

— Остановило? — на щеках Саввы появляются ямочки. — Если ты пытаешься сложить в голове другой ход событий, то перестань пытаться. Они шли по приказу своего униженного хозяина. Они пешки, наемные роботы, лишенные функции думать. Звонок в полицию ничего бы не изменил — разве что сегодня тебе бы пришлось покупать новый телефон.

— Ты зря так. Они в первую очередь люди.

— Потому что состоят из плоти и крови, так же как ты или я? Это делает из людьми? Понятие homo sapiens в современном мире сильно деградировало и по факту лишь малая часть населения может обоснованно называться людьми. Свободная воля — вот главный критерий понятия «человек». Те два куска мяса, пришедшие отстоять побитое эго своего владельца, такой не обладали. Дрессированная собака по команде может перегрызть горло любому. Ей не нужны обоснования, потому что она не приучена думать. Вчера на асфальте лежали цепные псы. Минус отсутствия мысли — невозможность оценить соперника и спрогнозировать исход.

— Исход мог быть и другим, — тихо замечаю я и от нахлынувших воспоминаний непроизвольно комкаю пальцами одеяло. — Если бы не бутылка.

— Бутылка не случайность. Когда тот жирный боров исчез, я знал, что он пошлет кого-нибудь поквитаться. Власть, наложенная на гнилую натуру, всегда дает такой результат. Он бы не смог спокойно спать, пока не почувствовал себя отомщенным, — Савва криво усмехается: — Сейчас владелец клуба «Лувр» возможно пьет десятый в счету кофе после бессонной ночи. Исход остался бы тем же. Для двух бультерьеров я был лишь рутинной работой, которую они планировали сделать, спустя рукава. Ни один из них не знал, с каким рвением люди способны выгрызать свое право на жизнь.

Так много острой и пугающей правды есть в этих словах, идущих вразрез с любыми понятиями о человеколюбии, что я не сразу нахожусь с ответом. Особенно меня зацепила его последняя фраза.

— А ты знаешь? — от растущей тревоги, мой голос даже немного охрип. — Каково это — выгрызать право на жизнь?

И без того потемневшие глаза Саввы приобретают цвет чернил, но на губах играет легкая улыбка.

— Конечно. Ты ведь помнишь, что я создатель кровавой стрелялки.

Мне вдруг становится холодно и неуютно. Хочется залезть под горячую воду, выпить горячий чай, или с головой укутаться с одеяло, чтобы избавиться от послевкусия этого разговора. Наверное, это последствия вчерашнего стресса и мне все еще требуется время прийти в себя, так же как и Савве.

Поэтому я прошу:

— Полежи со мной.

Савва незамедлительно опускается рядом, прижимаясь ко мне всем телом, его рука ложится мне на позвоночник. Я вдыхаю сандаловый запах его влажного тела, промакиваю пальцем бисеринку воды, застывшую на его плече. Его мировоззрение меня пугает, но очевидно, недостаточно, чтобы оттолкнуть, потому что неожиданно мне становится хорошо. В своих рассуждениях о посторонних вещах Савва кажется мне суровым и чужим, но едва происходит соприкосновение наших миров — все меняется. Когда его руки обнимают меня, я перестаю думать.

— Расскажи мне что-нибудь о себе. Я ведь ничего о тебе не знаю.

— Ты знаешь, чем я занимаюсь и где я живу. Очевидно, что тебе интересно узнать о моей семье.