Бойся меня

— Савва, пойдем? — я трогаю его запястье и мягко тяну за собой. Сейчас я настоящий сапер на задании: пытаюсь обезвредить тикающую бомбу. О да, она тикает. Радужка Саввы накаляется опасной серостью, улыбки на лице нет, но есть ямочки. Паника вновь продирает меня изнутри, выступая холодными мурашками на предплечьях. Я отчетливо ощущаю поднимающийся в нем азарт, кожей ловлю его удовольствие. Если бы кто-то взялся экранизировать этот момент, то актер, исполнявший роль Саввы, подпрыгивал бы на месте и разминал шею.

— Да, я назвал тебя червем, Дима. Отвык от такого в стенах Госдумы?

Позади слышится ленивый шаркающий звук. Вельдман спускается. Идиот. Что мне делать, мать его?

— А ты вообще кто? — он намеренно растягивает слова, чтобы усилить издевку в них. — Мажорик, спускающий деньги умершего папы? Сопляк, трахающий мою жену? Чем ты, кроме этого прославился?

— Быдло, — с удовольствием произносит Савва, раздвигая губы в плотоядной улыбке. — Всегда одно и то же. Люди вроде тебя ошибочно полагают, что только статусу позволительно разбрасываться оскорблениями. Если тебя в машине ждет водитель, то тебе лучше позови его, Дима. Потому что я собираюсь хорошо потоптаться на твоих костях.

— Савва, хватит, — я встаю перед Саввой, чтобы закрыть ему вид приближающегося Вельдмана. — Он пьян, неужели ты не видишь?

— Ты же знаешь историю моего детства, Мирра, — безо всякого сожаления произносит он, едва взглянув на меня. — Пьянство для меня не оправдание, а хороший повод.

— Это ты видел? — пары алкоголя, смешанные с запахом туалетной водой, оказываются совсем близко. Отшатнувшись, я вижу, что Вельдман держит в руке развернутую красную корку. — Только коснись меня — и сядешь надолго, отморозок.

— Про отморозка ты правильно подметил.

Я давлюсь немым криком и жмурюсь до рези в глазных яблоках, потому что Савва выверенным движением бьет Вельдмана в лицо. Хрустко, наотмашь, с удовольствием. Всего в метре от меня.

Отлетев на несколько шагов назад, Дима ударяется спиной об лестничные перила и с глухим ревом оседает на асфальт. Нога в дорогом глянцевом ботинке некрасиво выгнулась, брючина задралась, демонстрируя высокие черные носки. Удостоверение, ставшее бесполезным, валяется неподалеку. 

— Видишь? Не всем в этом мире есть дело до твоей неприкосновенности, — иронично произносит Савва, одергивая натянувшуюся на плече рубашку. — А ты, оказывается, обо мне знаешь. Знаешь и все равно сюда пришел. Выпил, чтобы набраться храбрости или просто потянуло на приключения? Хотя сути это не меняет.

— Хватит… — я захлебываюсь собственным голосом и подступившими слезами. Он снова его бьет, теперь уже ногой. Совсем как тогда, с охранниками. Но если с ними он действовал безэмоционально, но сейчас от него исходит самая настоящая ярость. Не знаю, что это: ревность, злость за брошенные Вельдманом оскорбления, или же в нем оживает прошлое. Может быть, сейчас он избивает не моего бывшего мужа и не зарвавшегося депутата, а мстит своему пьяному отцу.

Вельдман даже сопротивляться не пытается: завалившись на бок, закрывает голову локтями, и всякий раз, когда очередной удар прилетает ему под ребра, дергается и протяжно воет.

— Перестань ты, блядь! Перестань! — я бросаюсь к Савве и что есть силы молочу его по спине кулаками. Страх отступает на второй план, и ужас от жестокости происходящего — тоже. У меня есть только одна цель — остановить. Я не могу позволить ему совершить еще одно убийство. Он должен меня послушаться. Кого, если не меня?

Но Савва не слушает и, кажется, даже не слышит. У него тоже есть цель — выпустить своих демонов, и это важнее всего остального. Сейчас он меня не чувствует: ни мое отчаяние, ни мой ужас. 

Мне нужно вызвать полицию. Господи, мне нужно вызывать полицию… Если на меня он не реагирует, то это единственный способ остановить происходящее. Но как? Как я мне это сделать? Они арестуют Савву. 

Голова идет кругом, паника давит. Что же мне делать?

— Эй… Эй! — раздается звучный мужской окрик. В нашу сторону спешит широкоплечий мужчина средних лет в черном костюме. Водитель Вельдмана. Где тебя носит, когда ты так нужен?

Он обхватывает плечи Саввы и с силой дергает его в сторону. Он не пытается сопротивляться или нападать: отходит, несколько раз прочесывает пальцами растрепанные волосы. Его лицо перекошено насмешкой и звериным азартом, рубашка выбилась из брюк. 

— Он живой? — выходит из меня тонкий писк. 

Водитель, и что вероятно, телохранитель, ничего не отвечает, и склонившись над скорчившимся Вельдманом, пытается привести его в чувство. Тот сдавленно мычит, и я чувствую невероятное облегчение. Живой. Я все чаще испытываю облегчение от того, что раньше считала само собой разумеющимся.

— Дима ему нагрубил. Поэтому…

Резко оглянувшись за Савву и, убедившись, что он не собирается вступать с ним в драку, мужчина прикладывает к уху телефон. Он шокирован и явно паникует. Может быть, в отсутствие шефа он ходил в кусты помочиться, или покупал сигареты. Это уже не важно, потому что скорее всего он лишится работы.