Бойся меня

В его пентхаусе, который теперь принято называть «наш», мы ужинаем заказанной ресторанной едой и расходимся по разным углам. Савва идет в свой кабинет работать, а я, несмотря на то, что за окном даже не успело стемнеть, забираюсь в кровать. Звоню маме и в течение получаса слушаю ее непринужденную болтовню об очередном улове, привезенном папой. Котлеты из щуки и сазана они заморозили, так что в следующий визит домой я должна их обязательно попробовать. И еще пирожки с клубникой и вино из ирги, которое папа сделал. Жаль, что огурцы с собой дать не получится — в этом году уж больно удались. Ну ничего, может быть, сами на машине привезут. К концу разговора я начинаю улыбаться, и неуютная тяжесть в груди постепенно исчезает. 

Савва приходит в спальню ближе к полуночи. Ложится рядом и, обняв, прижимается ко мне голым телом — он предпочитает спать без нижнего белья. 

— Не надо, — я ловлю его руку, спускающуюся к животу и отвожу в сторону. — Не сегодня. Я не в настроении.

Я чувствую, как напрягается его тело, и непроизвольно напрягаюсь сама. Не считая наших первых свиданий, это впервые, когда я отказала ему в сексе. Но Савва сказал, что не причинит мне вреда. Так как поступит сейчас?

Он перекатывается на спину, и хотя в этот момент я разглядываю стену, то представляю, как он смотрит в потолок. Спустя минуту вновь слышится шорох матраса, и его губы мягко касаются моего позвоночника. По коже разливается приятное покалывание. Нет, ничего не изменилось.

— Спокойной ночи, Мирра.

— Спокойной ночи, — вторю ему эхом и закрываю глаза. От расслабления меня неумолимо клонит в сон, и это хорошо. Мне просто необходимо поспать.

Мое обмякшее сознание вновь всплывает на поверхность от того, что тело полыхает. В комнате темно, ноет грудь, между ног налилась знакомая тяжесть. Мне требуется несколько секунд, чтобы осознать, чем они вызваны. Губы Савва покрывают поцелуями мою шею, его пальцы ласкают мой клитор, его эрекция вжимается мне в бедро.

— Проснулась? — хрипло шепчет он мне в ухо и за секунду переворачивает меня на живот. Его член проскальзывает внутрь меня с влажным звуком, заставляя распахнуть глаза и выдохнуть пошлый стон в подушку. 

Савва трахает меня быстро и глубоко, шепчет в ухо непристойности, отчего я стону и истекаю влагой как последняя проститутка. Он снова это сделал: с легкостью добился желаемого.

55

— Все в порядке у тебя, Мирра? — Андреев буравит меня испытующим взглядом из-под седеющих бровей. Ох, как на меня действовал этот взгляд первое время: казалось, что генеральный способен узреть и пощупать каждую мою мысль. Сейчас же это натужное разглядывание не вызывает во мне ничего, кроме усмешки. Был бы он знатоком человеческой натуры — давно бы уволил своего идиота-зама, который так и не доделал отчет по «Лауфену», и не занимался бы этой показухой. 

— А есть основания полагать, что со мной что-то не так? — вежливо осведомляюсь я.

— Я ведь вояка старый, Мирра, и за своими сотрудниками привык наблюдать, — с отеческой снисходительностью басит генеральный. — Что-то не так с тобой. Не воспринимай как упрек, но в последнее время твоя работоспособность сильно упала.

Вот оно. То, чего я так ждала. Ирина была права — Андреев мной недоволен, но черта с два я чувствую себя виноватой за это. Его корежит, потому что его верная подданная больше не тащит впереди всех боевое знамя, а присоединилась к отряду размеренно марширующих. 

— А в чем конкретно она упала, Константин Борисович? Я опаздываю на работу? Беру слишком много отгулов? Не справляюсь с поставленными задачами?

— Таких претензий у меня к тебе нет, но…

— «Но» — это отсутствие сверхурочных?

То, что я осмелилась его перебить и мой ироничный тон, конечно не нравятся Андрееву. Он откидывается в кресло, поджимает губы, и в следующее мгновение вместо опечаленного Деда Мороза на меня смотрит начальник гестапо. 

— Дело ведь не только в сверхурочных, Мирра. Изменилось твое отношение к тому, чем ты занимаешься.

— Я не совсем понимаю. Вас устраивает моя трудовая дисциплина, устраивает тот объем работы, который я выполняю, но не устраивает мое отношение? Чтобы я понимала, о чем идет речь, не могли бы вы перечислить мне критерии «правильного» отношения к занимаемой должности? Можно на примере вашего заместителя. 

Лицо Андреева становится отчужденным и ледяным. 

— Мирра, не нужно вмешивать в этот разговор ваши разногласия с Матвеем Андреевичем.

— А причем здесь разногласия? Есть объективные факты. Ваш заместитель не имеет привычки работать сверхурочно и с регулярной частотой не выполняет минимальный спектр своих обязанностей, как например, закончить в срок отчет по «Лауфену», половину из которого, напомню, сделала я. Разве не естественно задаться вопросом: чем его отношение к работе лучше отношения сотрудника, который все делает в срок и который восемь лет уходил из офиса позже остальных? — Щеки генерального багровеют, и это по- садистки распаляет меня еще больше: — Можно, я в лоб спрошу, Константин Борисович ? Чем вам настолько угодил Гордиенко, что вы готовы втаптывать в грязь меня, и так благоволите ему?