Бойся мяу

Моргнул и понял: это не лисенок, а ребенок в лисьей маске. Дрожащий всем телом ребенок в рыже-черной, остроносой лисьей маске. Дежавю прошибло голову, тут же ее покинуло, уступив место судорожно завывающей сирене ужаса. Мальчик или девочка, лисенок сидел на полу, обняв коленки, и, кажется… скулил – так он подрагивал и прерывисто вдыхал.

Женя приподнялся. Как бы страх не гнал его прочь, в нем вспыхнуло дикое желание забрать лисенка с собой – да он же прямо как он сам! – схватить за руку и выдернуть из пожиравшей его темноты. Желание вспыхнуло, но всего на миг. Словно почувствовав это, лисенок приподнял голову и, наверное, взглянул на него. А в следующее мгновение из тьмы за его спиной вынырнула рука и легла ему на плечо. Огромная ладонь на маленькое плечико. Пять толстых пальцев на сжавшееся плечо. И еще один – большой – обхватил шею сзади.

Пальцев было шесть. И Женек зажмурился.

Он вскочил, толкнув коленкой фонарь. Может, случайно. А может, спасая себя. Луч света уперся в стену и морду крысу, глазеющей из дыры. А лисенок исчез. Но Женя знал, мчась к двери, что тьма забрала его за секунду до этого, еще из тусклого, сдающегося света фонаря. Только-только смолк хохот индейцев, только-только Катя выбежала на крыльцо. А спустя пару вдохов и Женя толкнул дверь. И она заскрипела так, что он на миг подумал, что это лисенок, глотая слезы, взвыл от ужаса, боли и обреченности.

Это был мальчишка. Да, кажется, мальчишка. Крутые, модные и дорогие кроссовки на его ногах подсказывали это.

Катька и Коля, согнувшись, стояли по центру проулка, в пяти надежных метрах от ворот, когда Женек пролез между досками. Они хохотали, прерываясь на то, чтобы отдышаться. Солнце клонилось к закату, сгущая тени, и он поспешил сбежать на свет.

– Чего вы угараете? – разозлился Женька.

Ребята уставились на него, переглянулись и рассмеялись вновь. Он не мог видеть себя со стороны, возможно, и в самом деле его вид казался забавным. Испуг, злость, растрепанность. Он осмотрел себя. Ссадина на коленке, три мелких царапины на запястьях, на подбородок лучше не давить.

– Побежали, – махнул рукой Рыж.

Не «пойдемте», отметил Женек, а «побежали» – они тоже напуганы. Хотя не видели того, что видел он.

– Там был мальчик, – рискнул признаться он.

– Ага, еще один придурок. Но разыграли они нас, конечно, классно, – хохотнул на бегу Коля.

– Уроды! – добавила Катя.

– Нет, маленький мальчик. В другой комнате… Или девочка. Не знаю, он был в маске лисенка.

Женька отставал. Не потому что не мог быстрее, а потому что убегать было стыдно. Словно он предатель, трус, бросил мальчишку, такого, как он сам, в беде. Но все равно бежал, потому что один он ничего не мог. Да и боялся.

– Какого еще лисенка? Это был череп. Фу, брр! – Колька замотал головой.

– Я никого мальчишку не видела, там вообще ничего не видно в такой темноте, – отозвалась сестра.

– Да не этот парень, говорю! Мальчик в другой комнате. Фонарик упал и посветил в нее.

Они свернули на свою улицу, пробежали еще пару домов и перешли на шаг.

– Наверно, братик чей-то. Пришлось взять с собой, – спокойно предположил Коля.

И это, в принципе, вполне могло быть правдой. Женек задумался на несколько секунд.

– Эх, расскажу Дэну – он посмеется. Может, возьмет с собой в следующий раз.

– Хм, прикольно, – заинтересовалась Катя.

– Кажется, он плакал, – не сдавался Женя. – И они зачем-то нацепили ему лисью маску.

– Как тут не расплакаться, они же все там в каких-то чудищ вырядились. Странно, конечно… Дэн про такое не рассказывал.

Они подходили к его дому.

– Жендос, ты ведь опять все выдумал, чулана тебе мало? – подколола Катька. – Или показалось – там вообще темно, а с нашим зрением, сам подумай…

Женька колебался, говорить о руке с шестью пальцами или нет. Вот если бы сестра тоже заметила тогда эти ужасные кисти водителя в «девятке», а так… Так будет ясно сразу, что он нафантазировал.

– Ну где тебя носит? – к ним подбежала встревоженная тетя Шура.

– Да мы гуляли просто, светло же еще, – заворчал Рыж и вздохнул.

– Сказала брату твоему: «Иди, Кольку поищи, вдруг случилось чего». А он шиш чего, дождешься от такого. «Чего с ним нянькаться, – говорит, – не маленький, дорогу домой знает».

Коля зарделся, расцвел, заулыбавшись:

– Конечно, мам, хватит тревожиться.

– Ты поуказывай мне еще, – строго высказала она, но тут же приобняла и похлопала по спине: – Беги домой, гуляка.

Колька поплелся к воротам, оглянулся и махнул рукой:

– Пока, Жэк! Пока, Кать!

Они ответили ему тем же. В лучах закатного солнца он был почти бронзовый. Монумент неунывающему авантюристу.

– И зачем только я с вами поперлась? – пожаловалась Катька, когда они подошли к своему дому. После того хмурого, полумертвого дома лазурно-белый бабушкин домишко казался невероятно красивым. В окнах горел золотистый свет. Оля, Лариса и Таня заняли весь диван и, кажется, лопали вишню. Дядя Юра в кресле смотрел телевизор. А где-то на соседней улице, в такой же уютной комнате, вспомнил Женек, у экрана уселись Митька со своим отцом, уж и ужик.