Бойся мяу

Когда стали готовиться ко сну, они с Сашей сбегали в туалет, на обратном пути Женя заглянул к бабушке пожелать спокойной ночи.

– Идите в постель, а я сейчас, – ответила она с загадочным прищуром. – Только не моргайте, а то уснете тут же, а у меня для вас история на ночь есть.

Женька с Сашей вернулись в комнату и уселись по разным концам кровати.

– Кто первый моргнет, тот спит у стены, – объявил Женек. – Понял? На счет раз, два, три.

В следующую секунду братик хлопнул веками.

– Ты моргнул! – поспешил заметить Женя, чтобы Сашка не успел отвертеться. Но тот и не думал:

– Ага, – кивнул без доли огорчения.

– Спишь у стенки.

– Ага, – обрадовался братик и пополз в этот закуток.

Пришла бабушка. В ночной сорочке, в тапочках на голые ноги. Что-то в ней переменилось. Не сразу Женя сообразил, что впервые видит ее без платка на голове. Седые, точно посеребрённые, волосы были сплетены в косу, которая покоилась на плече. Мария вдруг постарела. И это странно. Он знал, она бабушка и, конечно, ей много лет, но почувствовал это только теперь. Почему-то ждал, что она придет с книгой в руках, раскроет ее и прочтет свою сказку, но руки ее оказались свободны и, удивительно, тоже немолоды. И как он раньше не замечал.

– Когда этот дом только строили, – начала Мария, присев на край кровати, – а строили тогда всей деревней, звали соседей, друзей, кумов, сватов, – в перерывах между работой, когда мужики уходили обедать, или в дни, когда стройка пустовала, дети бегали по стенам, перегородкам и половым доскам, такая у них игра была в догонялки.

– Как это, по стенам? Вертикально вверх, что ли? – не понял Женька.

– Дом только строился, и стены не были высокими, они поднимались бревно за бревном, понимаешь? В первые дни они были высотой в три, четыре, пять бревен. И пол не был уложен полностью, только несколько досок для рабочих. И вот, когда стройка останавливалась, дети залазили на верхние бревна и бегали по периметру дома, срезая по перегородке между залом и кухней или по половым доскам. Им очень нравилась эта забава, потому что, если ты играешь в нее, значит, ты бесстрашный, ловкий и находчивый. Ведь нужно быть смелым, чтобы коленки не тряслись, когда бежишь по бревну над землей, нужно уметь держать равновесие и нужно иметь смекалку, чтобы тебя не догнали.

– А-а, понял, понял, мы тоже, бабуль, – вспомнил Женька. – Только мы ходили по заборам. Вокруг детсада, вокруг школы. Да, страшно. Мы не бегали, конечно, зато падали много раз.

– Во-о-от, значит, и вы бы играли в такие догонялки, – улыбнулась бабушка. – Естественно, все мои старшие сыночки бегали, еще бы – дом-то наш. Гена, Петя, Коля, Вася. Юрке я запретила, он был еще маленький, а Лену, маму твою, и так не брали, потому что девочка.

– Юра – это мой папа, – отозвался Сашка у стенки и зевнул.

– Правильно, дружок, – усмехнулась рассказчица. – В общем, Лена-то, моя девочка, росла в окружении мальчишек – братьев и их друзей, и играла, конечно, в их игры. Каждый раз она бегала с ними на стройку, но только вскарабкивалась на бревно, как ей махали и подталкивали, мол, куда ты лезешь, ты маленькая и медленная, никто тебя жалеть не станет, это недетская игра, только для мужиков. И ей приходилось просто смотреть со стороны. Я-то была только «за», хотя бы за дочку была спокойна. А мальчишки, что с них взять? – Бабуля с улыбкой покосилась на внуков. – Запретить я им не могла, Аркадий, их папа и, значит, ваш дедушка, говорил, что не собирается с ними нянчиться, головы у них собственные на плечах, ударятся – так и то чему-то научатся. Вот и оставалось, что бояться, что вернутся со сломанными руками, ногами или разбитой головой. Но, слава богу, ничего, кроме ссадин, ушибов и порванных одежек, не случалось.

Женек даже распахнул готовые сомкнуться веки, когда услышал о дедушке. Как-то так получилось, он знал о нем удивительно мало. Что его звали Аркадий, что он был старый и умер то ли до его рождения, то ли когда он был совсем маленький. И Женька, само собой, как-то привык, что в маминой деревне только бабушка, что там бабушкин дом, и деревня сама тоже бабушкина. А теперь вдруг ему захотелось узнать о нем больше.

Однако бабуля продолжала о другом, о главном:

– Ленка дулась на братишек, что они не встают на ее сторону перед другими ребятами и не берут ее играть. Помню, видела, как она ходила туда-сюда по сваленным бревнам, штабелям досок, тренировалась, значит, равновесие, изворотливость развивала.

И вот однажды, когда она снова стала упрашивать братьев, не желая слезать со стены, они сдались. Хорошо, мол, давай поиграем, но при одном условии. Наверное, они это заранее придумали. Что тот, кто первый ее осалит, забирает ее место на печи.

– Что? – удивился Женька, на секунду подумав – наверное, успел уснуть, и ему послышалось.

– Да, – кивнула бабушка с легкой улыбкой. – Мы тогда еще жили у моей мамы, представь только, всей ватагой, вот и спали кто где. Маленького Юру и доченьку свою я забирала на печку, ну а старшим братьям приходилось спать на полу. Вот они, видимо, и натерпелись за зиму.