Бойтесь своих желаний

Хочет, видимо, очень хочет. Платье снимает быстро, но аккуратно — одежды, порванной в клочья, я бы точно не простила, и не в одежде тут дело. Белье можно оставить, оно ничему не помешает. Мешает отсутствие местных средств защиты — контролеров, ими я точно не догадалась запастись, как и привезти с собой наши средства, ну да ладно.

Я не знаю, какие деньги или какой социальный статус могут заменить это неподдельное восхищение любимой женщиной, искреннее желание сделать все для моего удовольствия и такую удивляющую и умиляющую благодарность, словно это только он один получил сейчас удовольствие.

Правильно я тогда непристойное предложение сделала, надеюсь, что Дин тоже ни о чем не жалеет.

***

На следующий день в клинике уже было заметно, что улучшения в состоянии Кэла есть, и заметные. Он мог садиться, хотя и с чужой помощью, слушал то, что ему говорили, не проваливаясь в сон, и сам мне отвечал. Правда, я заметила, что он очень стесняется своего внешнего вида: повязки, остриженных волос. Он как будто пытался спрятаться от моего взгляда, смущаясь, когда на него долго смотрели. Наверное, у них тут это на подкорке головного мозга записано — будь красивым, привлекай внимание женщин, а сейчас у Кэла сплошные стрессы: в своем старом Доме он уже не муж, его уже вроде бы и на свете нет; здесь, в клинике, он абсолютно беспомощен после операции, да еще и внешность совершенно изменилась.

— Кэйли, Кэйли, — почему-то захотелось назвать его этим именем, может, потому, что сейчас он смотрелся моложе, чем всегда, и беспомощнее, — не переживай так, пожалуйста. Длинные волосы мне у тебя больше нравились, но они ведь отрастут! Главное, что никаких осложнений нет, ты полностью поправишься. Ваш домашний врач был прав, это очень хорошая клиника. А на фоне того, чем тебе обвинение вашей Старшей грозило… так все закончилось просто нереально хорошо. Осталось только немного потерпеть, когда врач разрешит выписаться, и я тебя к себе домой заберу. А я тебя не только за внешность полюбила. Сейчас вообще наслаждайся, лови момент — буду тебя кормить и за тобой ухаживать.

После слова «полюбила» Кэл, по-моему, уже ничего не воспринимал, но послушно открывал рот и глотал суп, думая, наверное, что он еще спит. Спрашивать его: «Вкусно?» было бессмысленно, потому что из моих рук он сейчас съел бы и горькое, и кислое, и пересоленное.

***

На следующий день у Лары никак не получалось понять, когда у нее появится свободное время, чтобы навестить Кэла, и тогда Дин предложил вместе прилететь в клинику; он останется там, а Лара заедет за ним на обратном пути и заодно навестит выздоравливающего.

Кэл был явно разочарован, увидев вместо госпожи только ее мужчину, и немного испуган этой переменой.

Дин попытался, как мог, успокоить его:

— Лара сейчас занята, так что я за нее. Кстати, она, кажется, там с твоей бывшей женой встречается, что-то насчет документов. Мне рядом с ними точно нечего делать, поэтому я здесь, заодно тебя покормлю. А потом и Лара освободится, прилетит сюда.

Он был удивлен, но в клинике в нем почти никто не опознавал чужака-инопланетника. Видимо, экзотическую внешность объясняли разными причинами — тем, что он сын уроженки Венги от инопланетника, может быть, вообще клон. Похоже, что происхождение здесь определяли больше по поведению, чем по внешности. Ему же спокойнее — не нужно объяснять любопытствующим, как он на этой планете оказался и то, что ДИС про него давно знает. И наверняка так же давно мечтают отправить его на Землю, чтобы не мозолил глаза.

Кэл

Пока я лежал здесь, в больнице, у меня было очень много времени обдумать свое положение и представить, что со мной будет дальше.

Госпожа Лара сказала, что возьмет меня мужем, чтобы мы вместе могли улететь с Венги. Я благодарил ее, а какая-то часть меня, неправильная, невенговская, как будто инопланетная часть, хотела сказать: «Если берете мужем только ради этого, то лучше не надо». Глупая гордость, где я ее набрался? Ведь она может оставить меня здесь, в приюте, вместе с моей гордостью. Тогда я точно сделаю то, что не прощает Матерь Всего Сущего — убью себя. Нет, я буду благодарен своей госпоже за ее доброту и никогда не усомнюсь в ее решениях, нельзя думать о том, о чем сейчас подумал я… Лучше я подумаю, чем смогу быть ей полезен.

Любимый наложник моей новой госпожи и, наверняка, ее будущий муж — такой забавный малек.