Бойтесь своих желаний

Рик подходит ко мне и утыкается носом в тыльную сторону моей ладони, а я вздрагиваю. Но горло сковал ужас, а потому я не могу выдавить из себя ни звука. Не срабатывает даже материнский инстинкт, который велит прикрыть живот от опасности. Я тупо не могу поднять руки.

– Ну же, Белочка, отмирай, – с улыбкой говорит Миша, а потом берет меня за холодную ладонь и проводит по загривку собаки.

Пальцы дрожат, дыхание сбивается, паника нарастает, а потом в какой-то момент страх отпускает, и я наконец вижу, что эти животные не такие уж злобные и страшные. Расслабляюсь и начинаю сама трепать собаку за ухом. Она немного поворачивает голову в сторону, давая понять, в каком месте эта ласка приятнее. Умная животина. И не такая уж и страшная. Я смелею и даже присаживаюсь на Мишино колено, чтобы быть ближе к собаке. Мое дыхание все еще неровное, и сердце выскакивает из груди, но уже однозначно легче. Вряд ли я пока решусь на такой фокус наедине с псом, но это ведь уже прогресс, правда? Я окончательно расслабляюсь, когда Рик касается шершавым языком моего запястья. Улыбаюсь, повернувшись лицом к Мише.

– Ну вот. Умница моя, – тихо говорит он. – Теперь есть надежда, что наш ребенок не будет бояться собак.

– Не будет. У него смелый папа.

– Да, но состояние мамы во время беременности очень важно.

– Как будто я не знаю.

– Хватит умничать, Белка. – Он целует меня в кончик носа и ведет к небольшому крану, торчащему из стены дома. Миша включает воду и подает мне мыло, а когда мы заканчиваем мыть руки, заботливо вытирает их полотенцем, и мы наконец идем к столу.

Мы рассаживаемся и приступаем к вкуснейшему обеду. Тихон Михайлович пожарил рыбу на гриле, и от запахов во рту скапливается слюна. Я все еще вздрагиваю, когда собаки трутся рядом, задевая меня своими крепкими боками или когда смотрят, как я ем, в надежде получить хотя бы кусочек с хозяйского стола. Но, по крайней мере, горло не сковывает ужасом, и я могу даже шевелить пальцами. Правда, пока еще холодными.

– Вернемся из отпуска и надо планировать свадьбу, – произносит Инна Владимировна.

– Мам, только прошу тебя, ничего пафосного.

– Ой, тебя забыли спросить, – отмахивается она. – Ты же даже не спросил Улю, чего хочет она.

– Она согласна с Мишей, – прожевав, отвечаю я.

– Тогда сделаем регистрацию на открытом воздухе. Можно даже дома.

– Да триста лет оно нам надо, – отвечает Миша. – Я думаю, ресторан на окраине поселка вполне подойдет.

– Не в городе? – интересуется Марк.

– Нет, мы хотим на природе, – отвечаю я.

– Можно будет искупаться в озере голышом ночью, – говорит Марк, откидываясь на спинку скамейки.

– Я тебе искупаюсь, – грозит ему Инна Владимировна, на что Марк небрежно пожимает плечами, давая понять, что эти угрозы его совсем не пугают.

– Когда собираешься с работы уходить, Уля? – спрашивает Мишина мама.

– А почему я должна уходить?

– Твоя работа предполагает физическую нагрузку, которая под конец беременности может сильно утомлять. К тому же, мне кажется, живот будет мешать.

– О, она меня съест, если будет дома сидеть.

– А ты купи дом и переезжайте туда, – предлагает Тихон Михайлович. – Тогда Ульяне будет чем заняться, и на препирания с тобой не останется сил и времени.

– Купи дом, – хмыкает Миша. – На него надо заработать.

– Ну так все в твоих руках, сын.

– Уль, хочешь дом? – спрашивает мен Миша.

– Мне не нравится мотивация его покупки, но да, мне нравится жить в своем доме. Уютно и тихо. И мы могли бы там сделать массажный кабинет, чтобы клиенты приезжали туда.

Миша тихонько стонет.

– Вы поняли, почему я говорю, что она меня съест? Я запрещу ей работать, и Белка будет отгрызать от меня каждый день по кусочку, пока не добьется своего.

Я показываю ему язык, и все улыбаются.