Бойцов не оплакивают. Повесть об Антонио Грамши

Знакомым путем вернулись на кладбище. Было пустынно и тихо. Под крылом мраморного ангела спокойно лежал бочонок. Бернольфо подхватил бочонок под правую руку, отвесил ангелу шутливый поклон, еще раз оглянулся вокруг.

— Теперь, малыш, как говаривал наш лейтенант, предстоит энергичный марш-бросок. Видишь ли, эту штуку я надеялся пристроить в одном местечке. Но раз тут бродят всякие подонки, мы отнесем эту штуку в другое местечко. А другое местечко далеко. Посмотрим, какой ты ходок.

Действительно, «марш-бросок» оказался предлинным. Джакомо-маленький с трудом поспевал за Бернольфо. Но это ясное и свежее утро навсегда осталось в его памяти, перед ним впервые раскрылся рабочий Турин, неукротимый город-боец. Бернольфо торопился и все же не забывал «просвещать» своего подопечного.

— Мы, малыш, на площади Сан-Карло... Это, между прочим, центральное полицейское управление, а это, сам понимаешь, памятник королю... Если подойти поближе, ты бы увидел на памятнике следы пуль. Еще в 1864 году, может быть, на год-другой я ошибусь, не в этом дело, тут была расстреляна демонстрация, которая протестовала против перенесения столицы во Флоренцию. На следующий день Виктор Эммануил, сам понимаешь, не нынешний, а Виктор Эммануил II, перед нынешним был еще Умберто I, его убил анархист Гаэтано Бреши, так вот король давал во дворце придворный бал. Народ обступил решетки дворца и силой помешал знатным господам попасть на бал... Ну вот, подожди немного, сейчас я покажу свой дворец. Не веришь, настоящий дворец, вот, гляди...

Бернольфо указал на пятиэтажное здание:

— Подойди поближе, прочти, что там написано: «Палата труда». Этот дворец принадлежит Всеобщей ассоциации рабочих, а следовательно, и мне. Мы его построили, туринские рабочие. Здесь у нас зал на две тысячи человек, библиотека и еще много чего. Улица называется Галилео Феррарис. В мае 1915 года тут собрались толпы людей. На улице Галилео Феррарис, в саду Пьетро Микка, на улице Чернайя. Мы шли к площади Кастелло. Нам преградили дорогу войска, кавалерия. Мы свернули сюда, на улицу Виотти, и переулками прошли на улицу Рома... Тут нас встретил взвод кавалеристов. Лейтенант, молоденький такой дурак, подал команду: «Залп!» Многих ранило, а одного рабочего убило, его звали Деццани. И еще одного убило, Карлуччо, хороший паренек был. Он жил в том доме, где Грамши. Антонио простить не мог, что мы не уберегли мальчишку... Вот на этом самом месте. Что ты смотришь на мостовую? Кровь?.. Ведь пять лет прошло. Тогда много крови было, целая лужа. И здесь, возле Палаты труда. Там рабочие разобрали мостовую, выломали железные прутья из решетки. Целое сражение. Из-за чего сражение, спрашиваешь? Разве я не сказал? Мы хотели помешать правительству вступить в войну. Не вышло. Через четыре дня Италия начала воевать против Германии и Австро-Венгрии, в тот же день меня и призвали... Еще раз посмотри на это место, малыш. Два года спустя здесь собралось более сорока тысяч человек. Из Петрограда — это, знаешь, главный город России — приехала делегация русского Временного правительства, состоящая из меньшевиков и эсеров. Что такое меньшевики, потом объясню. Они хотели уговорить Италию продолжать войну «до победного конца». Делегаты выступали вон с того балкона, видишь? Не успели выйти, как все сорок тысяч крикнули: «Да здравствует Ленин!» Кто такой Ленин, знаешь? Немного? Ничего, я тебе потом расскажу. Только делегаты раскроют рот, как вся толпа разом: «Да здравствует Ленин!» Вот как было...

Остальную часть пути Бернольфо молчал. Молчал и Джакомо-маленький, оглушенный непривычным обилием информации. Перешли через мост на другой берег реки По. Бернольфо еще прибавил шагу, Джакомо-маленький едва успел прочитать на дощечке, что проспект называется Монкальери. У маленького кафе Бернольфо остановился, сунул Джакомо-маленькому несколько монет.

— Скушай чего-нибудь, только не наедайся, а то тетушка Анджелина обидится. Я скоро вернусь.

Джакомо-маленький не мог представить, как можно наесться, чтобы больше не захотелось. И еще понял: ему не доверяют. Неприятно, конечно, но ведь доверие надо заслужить. Джакомо-маленький не обиделся. К тому же из полураскрытой двери кафе доносились дразнящие ароматы. Он почувствовал, что голоден, как вся компания волков, вешавших свои шкуры на крючки в меховом магазине, и вошел в кафе...

Бернольфо вернулся действительно скоро, без бочонка. Есть не стал, только выпил горячего кофе. Снова вышли на улицу.