Бойцов не оплакивают. Повесть об Антонио Грамши

Еще свежи были в памяти дискуссии недавно закончившегося конгресса Коминтерна, к ого материалам, в первую очередь к тезисам о тактике, приходилось обращаться повседневно. И Грамши подумал, как благотворно влияние Ленина сказалось на решениях конгресса. «Опасность фашизма имеется сейчас во многих странах»,— предупреждал конгресс.

Но беда в том, что некоторые деятели Коминтерна ошибочно рассматривали фашизм как этап в назревании пролетарской революции. И хотя эта точка зрения была опровергнута, делегаты отдельных компартий продолжали упорствовать. Бордига, например, сказал, что фашизму «нет необходимости уничтожать демократические учреждения». Фашисты очень просто доказали Бордиге ошибочность его теоретических построений: как только Бордига после конгресса вернулся в Италию, они его... выследили и арестовали.

Это, так сказать, настоящее, сегодняшнее. А будущее? Все серьезнее задумывается Грамши над проблемой революционной перспективы. Три года спустя, на последнем перед арестом выступлении в ЦК коммунистической партии Италии он даст оценку политической ситуации в стране:

«Хотя и верно, что с точки зрения политики вслед за фашизмом может прийти диктатура пролетариата, поскольку ни одна другая партия или промежуточная коалиция не в состоянии удовлетворить даже минимум тех экономических требований трудящихся, которые внезапно будут выдвинуты ими в случае взрыва существующих отношений, нельзя быть уверенным и нельзя даже считать вероятным, что переход от фашизма к диктатуре пролетариата произойдет в ближайшее время».

Позднее, уже в тюрьме, он будет продолжать думать над этой проблемой. И скажет своим товарищам: «Фашизм снова загнал пролетариат и весь итальянский народ на самые отсталые позиции... Революционных перспектив в Италии только две, то есть более вероятная перспектива или менее вероятная перспектива. По-моему, наиболее вероятная перспектива — промежуточный период, поэтому к этой цели должна быть направлена тактика партии, без боязни показаться недостаточно революционной».

Исторический прогноз Грамши оправдался в послевоенной Италии, сохранил спою остроту и в наши дни, когда в 70-х годах рухнули наконец фашистские режимы на Пиренейском полуострове.

...Небольшая статья, написанная по частному поводу, поднимала очень большие вопросы: она требовала от революционеров-марксистов гибкости мышления и умения учитывать своеобразие обстановки.

В июле 1923 года в Риме начался первый (за ним последуют и другие) процесс над Коммунистической партией Италии. Один из обвиняемых по процессу заочно — Грамши. Его это не очень беспокоит. Несравненно тревожнее то, что фашизм из итальянской проблемы становится вопросом международным, затрагивающим судьбу ряда стран.

Путь на родину пока закрыт. Товарищи просят Грамши перебраться поближе к Италии. «Нам нужно, чтобы твое руководство вновь сильно дало себя почувствовать»,— пишет другу Тольятти.

В конце ноября 1923 года Грамши переезжает в Вену.

Еще в Москве из газет он узнал о фашистском путче в Мюнхене. Путч провалился, главари — некий Адольф Гитлер и другие — будут преданы суду. Казалось, инцидент исчерпан. Однако фашистская демонстрация в столице Баварии произвела на Грамши сильное впечатление, в Вене он надеялся узнать подробности. К его удивлению, австрийские товарищи отнеслись к мюнхенским событиям иронично, называя их «опереточными». В веселом музыкальном жанре венцы знали толк, но жизнь — не театр. В Вену приехал известный немецкий адвокат и социал-демократический деятель. Грамши поинтересовался его мнением о путче. Адвокат, пожав плечами, ответил, что Адольф Гитлер с его бандой недооценили силу немецкой демократии и понесут ответ по параграфу 81 германского уложения о наказаниях, предусматривающему пожизненное заключение за попытку насильственным путем изменить конституцию германского государства. «Не забывайте, Германия —не Италия!» — заключил адвокат.

Процесс в Мюнхене действительно состоялся. Странный процесс. Когда в зал входил обвиняемый генерал Людендорф, один из главарей путча, часовые брали «на караул». «Мировая история оправдает меня»,—заявил Гитлер в своем последнем слово. Но было нужды беспокоить мировую историю: суд оправдал Людендорфа, остальных обвиняемых приговорил к заключению от одного до пяти лет условно.

...Веселая Вена встречала рождественские праздники. Займ, полученный от Антанты, принес временное оживление экономики, стоило ли думать о том, что уже в будущем году кризис и сопутствующая ему безработица неизбежно вспыхнут с новой силой. И даже гадалки — профессия в послевоенной Вене популярная и уважаемая — не могли предположить, что всего через полтора десятилетия произойдет аншлюс: Гитлер насильственно включит Австрию в состав фашистской Германии.

Дел у Грамши было невпроворот. В таких случаях говорят: и скучать некогда. Но он скучал по жене. Очень скучал. Юлия Аполлоновна пока осталась в Москве.

«Вена, 1.1.1924 г.